Я всегда буду с тобою

Куда теперь идти? – подумал Марк. Он понимал, что сегодня уже не уснет. Сам того не замечая взгляд его устремился в сторону домашней библиотеки. Там можно было послушать мысли умных людей со всего мира, забыться чужими мечтами, убежать от ненавистной ему реальности. Многие годы, когда родители ссорились, когда отец в бессильной злобе пускал в ход кулаки, будучи еще маленьким мальчиком, он часто находил утешение в чтении произведений любимых авторов: Достоевского, Диккенса, Лондона, Флобера, Уайльда, Мериме, Ремарка, а позже и более современных писателей, вроде Рут Уэйр, Стивена Кинга, Чака Поланика, Дениэла Киза, и Дениса Лихейна. Впоследствии Марк прослыл умным, начитанным юношей среди людей, входящих в круг его общения. Те самые люди и не подумали задаться вопросом, что могло заставить восьмилетнего ребенка вникать в мысли великих умов нашего порочного мира, рожденные во время тяжких жизненных испытаний, перенесенные на бумагу в виде тысяч бессмертных строк.

Зайдя в библиотеку, у Марка напрочь отпало желание читать: в самой середине комнаты, развалившись в любимом кресле своего сына, сидел Александр Александрович, с бутылкой пива в правой руке; горлышко бутылки он прижал к губам, а невидящими глазами уперся в пеструю радугу корешков книг. Как только Марк вошел, он резко оторвал глаза от цветных корешков и уставился осоловелым от выпитого спиртного и отсутствия сна взглядом на сына.

– Я так,– торопливо вымолвил Берг младший, – просто не спалось, вот, думал взять, что-нить почитать, – он не ожидал встретить тут отца, тем более не входило в его планы оказаться с ним наедине. Они уже много лет не могли находится наедине друг с другом – каждый чувствовал себя виноватым перед другим.

Однажды, когда Марку едва исполнилось шестнадцать Александр Александрович перебрал со спиртным больше обычного и как следствие, опять разругался с женой. Марку наконец осточертело слушать эту ругань, так что он наконец вышел из своей спальни к неугомонным родителям, и прямо оцепенел от ужаса: отец его размахивал перед матерью непонятно откуда взявшимся здоровенным пистолетом. В неверных руках отца оружие плясало, выписывая причудливые фигуры. Все нутро у Марка подпрыгнуло вверх, кровь бешено начала стучать тяжелыми молотками в висках, ушах, в груди; Марку на миг показалось, что он явственно слышит биение собственного сердца. Не осознав до конца, что он делает, в одну секунду оказался Марк возле обезумевшего отца; ударом ноги выбил он из руки отца пистолет, затем схватил его обеими руками за рубашку так, что отлетели пуговицы. В этот момент он пошатнулся под тяжестью удара: отец с размаху двинул ему кулаком правой руки в скулу. Удар был хлестким, и напоминал скорее пощечину; Марка это сразу привело в чувство, он понял, что отца словами не успокоить; увернувшись от очередного удара, он сам нанес ошеломительный удар коленом в солнечное сплетение, отчего у отца вырвался сдавленный хрип, они вцепились друг в друга, но физическое преимущество было на стороне Марка: он был выше на голову, больше килограмм на восемь, и моложе, да и к тому же Александрович был пьян, поэтому Марк без особого труда повалил отца на пол, пригвоздил коленом, и сам уже порядком обезумев, схватил валяющийся рядом злополучный пистолет и приставил дуло ко лбу Берга старшего; воцарилась невероятная тишина. Марк тяжело дышал, отец сохранял поистине спартанскую выдержку и спокойствие, уголки его губ слегка подрагивали в злобной улыбке. Вдруг, будто очнувшись от наркоза, Марк судорожно отбросил оружие в сторону и повалился на пол спиной, рядом с отцом. Вдруг отец тихо заплакал. От пережитого только что шока Марк тоже не мог сдержать слез, и с облегчением разрыдался.

Хоть все и закончилось благополучно, и все старались поскорее забыть случившееся, какая-то скованность в общении между отцом и сыном все же осталась.

– Может выпьешь со мной пива, – предложил неожиданно Берг старший. Марк, выбравший первую попавшую книгу, чтобы поскорее ускользнуть от холодных глаз отца, даже уронил ее.

– ты хочешь выпить? Со мной?

– Да. Если не хочешь – не надо. Чего ради пялиться на ночь глядя в писанину какого-нибудь особо чувствительного и сентиментального нытика, не лучше ли употребить нам кровь земли? – мурлыкающе продекламировал отец, взбалтывая содержимое в бутылке спокойными, круговыми движениями руки.

– Пожалуй, ты прав. Удивительно только, что ты пиво, а не вино или шампанское называешь кровью земли, – ответил ему Марк, садясь напротив Александра Берга и откупоривая взятую из ведра со льдом холодную и запотевшую бутылку с пивом.

– Для меня кровью земли является все то, что можно пить, и то, что туманит рассудок.

– Смелое заявление, – растягивая слова проговорил Марк. Пиво оказалось очень вкусным и освежало голову, так что он чуть залпом не выпил всю бутылку, – Макс уехал?

– Да, заказал такси и упорхнул. А если бы чуток повременил, мог бы с нами выпить

– Еще его не хватало. Ты бы еще нашей старушке предложил, и получилась бы просто совершенная семейная идиллия.