Яблочные дни. Часть I

— Но был им. Совсем недавно. — Хенрика взяла руки племянника в свои. До чего же холодные. Где хвалёный эскарлотский огонь, что живёт под кожей? Костяшки пальцев были в свежих ссадинах. На верхних сторонах ладоней сплетались бледные полоски порезов. За свою недолгую жизнь племянник вытерпел больше, чем тётушка. Да что там, даже десять лет её правления не сравнятся с последним месяцем жизни Гарсиласо.

— Почему ты называешь маму «госпожа Диана»? Это тоже тексис?

— Нет, она сама так велела. Госпожа Диана не любила меня так, как любила Райнеро…

Она вообще не любила тебя, бедный малыш. Диана, коль скоро второй сын пришёлся не к месту, что тебе стоило отправить его в Блицард на воспитание?

Хенрика ждала новых слёз, но Гарсиласо вёл себя спокойно.

— Райнеро тогда уехал на свою первую войну. Госпожа Диана очень беспокоилась, и я решил её утешить. Мне было пять или шесть… Я видел раньше, как королева утешает Райнеро одними словами о Яльте и решил, что и ко мне они относятся. Ведь я тоже её сын. Но когда я сказал первые слова «Ты — Яльте, мы — Яльте», когда коснулся её руки, королева оттолкнула меня. Она велела, чтобы я никогда не называл себя так. И её никогда больше не звал матушкой, потому что я уже большой. Я прорыдал у дона Мигеля весь оставшийся день. Он рассказал мне историю рода Яльте… — Гарсиласо усмехнулся и легонько сдавил руки Хенрики. — Я — Рекенья, быть Яльте мне запретили.

Хенрика покачала головой. Так не годилось.

— Это нужно исправить, славненький. Ты ещё помнишь те слова?

Племянник повертел головкой и вздохнул.

— Тогда запоминай. Ты — Яльте. — Она взяла его правую руку в свою. — Мы — Яльте. — Сжала левую. Гарсиласо, втянув голову в плечи, смотрел на её руки. До чего же смешной. — У нас ледяная кровь и огненные сердца. — Соединила ручонки племянника в своих. — Они бьются в такт. — Его правую Хенрика положила ему на грудь, левую — к себе. Сердечко Гарсиласо колотилось, выпрыгивая. — Пока мы вместе, для нас нет страха. — Выпустить руки племянника, обхватить его лицо ладонями и привлечь к себе так, чтобы соприкоснулись лбы. Малыш заулыбался, Хенрика тоже не удержала улыбки. Древний родовой заговор. Когда папа произносил его, у Хенни вырастали крылья, разумеется, гарпиевые. Этими же словами она двадцать три года назад прощалась с сестрой. Оказалось, навечно. И уже дианин сынишка как завороженный смотрит на тётушку, боясь дышать. Дыши, Гарсиласо. Полной грудью дыши. Торопись. Что тебя ждёт впереди, известно только Предвечному. Да и известно ли?

— Спасибо, — Гарсиласо шептал ей, как сообщнице.

— Никогда не забывай, что ты Яльте. — Отчего-то она тоже перешла на шёпот. С племянником Хенрика стремительно становилась девочкой.

— Хорошо, — он хихикнул и слез с постели. — Если все Яльте такие, как вы, тётушка, мне нравится быть одним из них.

Забрать ребёнка с собой, прочь от опасностей. Уберечь от брата, от отца, ото всех… Хенрика отбросила эти мысли. Нет. Ты больше не королева. И ты не похищаешь принцев, пусть они и приходятся тебе племянниками.

Но оставить Гарсиласо сейчас она не посмеет. Не тогда, когда он в огненной стране становится юным принцем льдов, Яльте. Решено. Пусть Франциско изожжёт её взглядом, донья Энрика задержится здесь в гостях.

[1]Песочная ткань — шёлковая ткань с рисунком, созданным переплетением блестящих нитей, а так же любая ткань с земель Восточной петли.

Глава 19

Блаутур

Григиам

«В случае, когда горы представлены одиночными цепями, нужно всего лишь пройти через труднопроходимое ущелье, — умничал признанный стратег, но не признанный тактик по имени Низиандр. — Временное препятствие, которое после того, как оно будет пройдено, оборачивается преимуществом, а не недостатком».

рупам? В Лавесноре передохло немало «воронов», выжившие бежали, и вцепившись бежавшим в хвост, блаутурская армия могла бы встретить новый день у стен Айруэлы. Могла бы, и у дурня Оссори хватило наглости указать на это генералу Изидору Роксбуру. «Так поведите их», — осклабился мерзавец так, что его жёлтые зубы несколько секунд служили отличной мишенью для удара. Только Оссори себя сдержал, и, говоря по совести, удар причитался с Аддерли, но их дружба не пережила Лавеснора.

«Мало обратить врага в бегство. — В трудах по военному делу Низиандр излагал прописные истины с видом, будто сам их придумал. Аддерли не понимал, зачем его перечитывает, и боль в голове подтверждала — и впрямь не стоило. — Необходимо развить успех посредством преследования. Плох будет тот военачальник, который, добившись успеха, не закрепит его».

Оссори бы закрепил, но на деле смог лишь удрать из-под ареста Роксбура, из армии. Сбежать в одному ему ведомое место… Оссори думал, что одному ему. Аддерли же с детства знал все его тайные места, но вида не подавал. Знал и сейчас: если Рональда нет в Блаутуре, значит, он на пути во второй дом Айрона-Кэдогана и всех драгун — Блицард. Но легче от знания не становилось, ведь был Берни совсем один.