Яблочные дни. Часть I

— Что, откуда?! — Райнеро всё же вскочил, но затем, чтоб принять у Юлианы из рук сложенные вчетверо листы. Первый, пожелтевший от старости, был сверху донизу, от края до края исписан тиктийским письмом, острые углы и надломы отсылали к рунам и обломившимся льдам. Яльте привезли с собой даже почерк, под который играючи заточили письменность Северного Полукруга. С непривычки Райнеро не сразу разобрал текст. Карл-Вольфганг Первый Яльте, Предвечного милостью король Блицарда и некоронованный князь Угрюмборга… Изучив надлежаще Закон о титуловании… Единственно из любви к старшей возлюбленной нашей дочери Дианы Элионоры Батильды Яльте… Даруем первенцу её Рагнару Рекенья-и-Яльте… Граф Агне и замок с сопредельными землями в провинции Андрия… С правой управлять им, пользоваться доходами, но без права отчуждать…. Подданство блицардской короны… Но без права в линию наследования быть внесённым…

Степень магистра законословия обязывала изучить грамоту со всей тщательностью, но Райнеро не смог дочитать и последний абзац. Кровь прилила к щекам, понеслось вскачь сердце. Большой палец погладил растрескавшуюся печать с гарпией. Граф Агне — не обман, не блажь дона Рамиро, что удумал держать сына как можно дальше от трона Эскарлоты и ради этого украл сыновний титул. Злость поскребла, куснула, схватила за горло, но и всё на том. Значит, это не дурь, и принц Льдов впрямь здесь дома! Граф Агне… Новое имя звучало певучим звоном клинка, да не у шпаги — меча!

Райнеро посмотрел на Юлиану. А в ней-то сколько порока?

— Я взяла это из королевского архива, — зачастила она, набросив ресницами тень на заалевшую щёку, — да, сама, втайне от Ларса, нельзя, я знала, но всё равно взяла, это же очень нужно, это же по праву принадлежит вам! А вексель, о нём не волнуйтесь, это я не крала!

Медленно кивнув ей, Райнеро спрятал бумаги за колет и сел обратно в кресло. Оно не стало мягче, рыбина над камином не отвела глаз, но холод отступил, а Юлиана впрямь оказалась Ангелом-хранителем, все её пороки — благими делами. Но она пока не ведает, что за мерзавца оберегает. Или видит кровь на руках, но не желает об этом думать? Хах. Проделки луны. Прошлой ночью она отбелила своим светом руки убийцы.

— У тебя будут неприятности. — Райнеро отпил из кубка — излишек изюма и мёда, убийцам же полагалась тьма бадьяна и перца. — Лауритс поймёт. Всё. Сразу. Мой отец был у него. Дядя знает о графе Агне. А я не смогу тебя защитить.

— Со мной всё будет в порядке, — Юлиана слабо улыбнулась, но глаз не подняла. — Я всегда найду защиту у своей святой, когти барса там меня не достанут.

Конечно… Пречистая убережёт своих ангелов от всех земных бед и горестей.

— Вам нужна была армия… — Юлиана свела на животе руки — ученица, выступившая отвечать урок. — Вы сможете набрать её. В Андрии сейчас мятеж, вам ничего не будет стоить набрать ополчение на землях своего графства, это не вызовет вопросов. Только поторопитесь, пока города не закрылись. — Ресницы дрогнули, на секунду Райнеро озарило светом солнца.

Но секунды было ужасно мало… Нужно больше. Светлее. Жарче. Чтобы она сама стала солнцем. Чтобы она всем телом обвивала его, как лучами, согревала своего принца Ингъяльдских льдов. Райнеро облизнул губы, сузил глаза, оглядывая Юлиану. Она по-прежнему не поднимала ресниц, а у него в паху жгло до боли, до одури. Какая она там, под своими благочестивыми «рыбьими» тряпками? Больше белого или розового?

Юлиана резко вскинула ресницы. Уголок губ дёрнулся, упали вдоль тела руки, пальцы втянулись под манжеты.

Она довольно высокая, тонкая. Как сгибается её тело — бесстыже или величественно? Как она выгибает шею, манерно или живо, естественно?

От грохота сердца он не слышал треска огня в камине. Во рту пересохло, он снова облизнул губы. Юлиана сделала шажок назад, не сводя с него округлившихся глаз. Солнце в них гасло.

Молчит она или гогочет? Наворожила же она над сухим, забитым песочной пылью сердцем Лауритса!

Поставив недопитый кубок на подлокотник, Райнеро поднялся. Юлиана спрятала лицо в ладонях и отвернулась. Кровь хлынула у него к щекам. Он до боли сжал кулаки и бросился к окну. Напугал её, чудовище. Неужели чуть не сделал то, в чём обвинила его Безалу? Был готов обломать своему ангелу крылья. Ненавидя себя, ненавидя до злой дрожи, Райнеро прижался лбом к холодному стеклу. Стало легче, он выдохнул, да рановато. Луна искала его на спящих улицах, желая поймать и забрать. Нашла. Её свет ослепил, ударил в душу и осветил там самые чёрные уголки. И вдруг отступил, ревнивой сообщнице понравилось увиденное. Она окутала Райнеро собой, убаюкала его лицо в нежных, прохладных ладонях. Стало ещё легче. Дыхание успокоилось, ушёл из щёк жар. Райнеро с трудом вырвался из лунных объятий, застыл на секунду и сполз на пол, под окно. Странно ослабший, привалился к стене спиной. Луна десятки раз бывала свидетельницей грехов Райнеро, но ещё никогда его не заботило это, никогда не хотелось от неё спрятаться. Должно быть, убийство Рамиро было тем пределом, после которого Белоокая жаждет свидания с грешником.