Яблоня

Эти слова не достигали ее; более того, они казались избитыми и банальными. Она пыталась ответить что-то, но голос подвел ее, и, не в состоянии остановиться, Кристиан зарыдала. Зарыдала громко, надрывно, позволила чувству потери вырваться из нее; позволила так, как позволяла лишь изредка, совсем давно, в полнейшем одиночестве, когда боль разрывала на части и не оставалось ничего, кроме отчаяния.

Его руки обожгли так же, как в каждом из ее снов; он притянул ее к себе, заключая в бережные, словно защищающие от всего объятия. Пальцы скользнули меж ее волос, поглаживая, и он прижал ее к плечу, пряча от внешнего мира.

Она пыталась унять рыдания, но судороги всхлипов все сотрясали тело, и она вновь и вновь проклинала свою слабость. Прошли минуты, прежде чем Кристиан сумела хоть немного взять себя в руки, но она все еще утыкалась в его плечо, не давая ему взглянуть на себя. Его голос раздался близко, опаляя кожу, и он нежно провел рукой по щеке, убирая прядь волос с ее лица. Она не успела спрятать взгляд – и синие озера его глаз приковали к себе. В них читалось все: защита, поддержка, утешение, уверенность и – что заставляло вздрогнуть и застыть недвижимой – нежность. Все внутри замерло; она чувствовала, как неуловимо изменилась атмосфера, и некое подобие страха, робости коснулось ее сердца; однако она осознала, что не желает сбежать сию же минуту. Фледель смотрел в ее глаза внимательно, долго, словно читал ее мысли; словно где-то внутри ее распахнутых зрачков он прочитал согласие.

Он подался вперед, и их губы соприкоснулись. Кристиан вздрогнула, невольно вдохнула терпкий запах кофе, горячее дыхание, таявшее на языке привкусом дымной смолы, и неосознанно откликнулась мягким поцелуем, закрывая глаза. Все перестало существовать вокруг, растворившись в тепле его тела, и сильные руки, обвивающие ее, заставляли все страхи отступить. Нежные прикосновения к волосам, срывающееся дыхание, пульс, бьющийся под горячей кожей; Кристиан словно запьянела в одно мгновение. На секунду сомнение закралось в ее голову, и она слабо отстранилась.

– Я не могу…

– Прошу, не думайте сейчас ни о чем. Я хочу быть с вами. Всегда хотел. Забудьте о вещах, канувших в лету годы назад. Я здесь, и я рядом сейчас, именно в эту минуту вашей жизни. Единственную минуту, имеющую значение.

Она отвела взгляд, и в ту же секунду почувствовала жар поцелуя на своей шее; если бы она сказала, что не желает каждого его прикосновения, это была бы ложь. Она желала этих прикосновений столь долго, что все тело пульсировало, проходя горячей волной по каждой ране и ушибу, но это не имело значения; значение имело лишь то, что он наконец-то рядом.

Она знала, что пожалеет – она жалела уже сейчас. Но она прильнула к нему в поцелуе, закрыла глаза и позволила себе утонуть в своих желаниях и чувствах; позволила сбыться всему, чему можно и чему ни в коем случае нельзя было произойти.

Алое рассветное солнце заглядывало в окна, когда она очнулась. Незнакомый потолок на мгновение выбил из колеи, но воспоминания вчерашней ночи окатили ведром ледяной воды, заставляя тут же сесть в постели.

Фледель лежал рядом. Утыкаясь лицом в подушку, он обнимал одеяло; та часть лица, что она видела, казалась умиротворенной и расслабленной.

На часах было полдевятого. Совсем скоро начиналась смена, и Кристиан быстро покинула кровать, стараясь не разбудить сержанта; она не хотела ни говорить насчет того, что произошло, ни вообще контактировать с ним. Она совершила чудовищную ошибку и понятия не имела, что делать дальше.

Приведя себя в порядок, капитан быстро покинула квартиру и отправилась в участок. Хуже всего было то, что вернуться ей придется – нужно забрать вещи, и так или иначе разговор с сержантом будет неизбежен.

Остаться в участке на ночь теперь не получится. Придется взять номер в отеле. Черт, нужно было с самого начала так поступить.

Пришла капитан впритык. Бретт изумленно посмотрел на нее, задавая немой вопрос; она так же молча пожала плечами и прошла в свой кабинет. Говорить не хотелось ни с кем. Голова горела, а пульс заходился как сумасшедший.

Она предала все, во что верила. Последнее, что у нее оставалось, она предала ради мимолетного желания. Ее опора, ее фундамент был разрушен, и она падала в пропасть ненависти к себе.

Руки задрожали, когда она взяла авторучку, мозг отказывался работать. Осознав, что она ничего не может с собой поделать, Кристиан закрыла лицо руками и уткнулась в стол.

Хлопнула дверь снаружи – сержант снова пришел с опозданием. Участок наполнился жизнью.

Работа была единственной вещью, которой она могла заглушить шквал мыслей. И пусть все валилось из рук, а разум уплывал, время медленно двигалось вперед, к обеду.

Она услышала его шаги заранее; судорожно схватив первую попавшуюся папку, капитан нацепила самое суровое выражение лица, спешно направившись к двери. Она вышла из кабинета в тот самый миг, когда Фледель уже поднял руку, чтобы постучаться, и, не глядя на него, устремилась на верхние этажи участка. Сержант не успел и слова сказать – Кристиан уже была на лестнице.