Яблоня

Внутренний двор «Альстремерии» отражал его высокий статус и заоблачный ценник за проживание. Даже в столь неприглядный месяц, как ноябрь, он выглядел роскошно. Уютные ровные дорожки вели мимо аккуратных каменных садов, небольшие мостики были перекинуты через искусственный пруд, населенный блистающими яркой чешуей рыбками. Даже лишенные листьев деревья казались праздничными из-за висящих на них бумажных фонариков.

Шарлинд фон Рейнсфорд проживал в самом дорогом номере на верхнем этаже. Вежливый стук в дверь, проведенный по протоколу, не дал никакого результата, и Кристиан дала знак «Стигме». Отряд быстрого реагирования вместе с группой кинологов оказался прямо перед дверью с оружием наготове. Метрдотель передал ключ, и операция началась.

В номере было пусто.

Вещей почти не осталось. Похоже, кто-то предупредил его об обыске; он бежал. Кристиан отдала распоряжение просмотреть отельные камеры видеонаблюдения и начала обыск.

Эксперты занялись снятием отпечатков пальцев и поиском образцов ДНК. Похоже, Шарлинд пытался замести следы, но делал это довольно неумело – особых проблем у криминалистов это не вызвало. Собаки тщательно обнюхивали помещение, а Кристиан тем временем искала что-либо необычное.

Мусорная корзина была пуста. Как бы ни был неприятен процесс копания в мусоре, в нем часто удавалось найти что-то интересное, и, похоже, Шарлинд предвидел это. Кристиан взяла корзину и перевернула ее, встряхнув. Пара маленьких обрывков бумаги, зацепившихся за дно корзины, упала на пол.

Раньше они были частью чего-то целого, но сейчас на них нельзя было разобрать ничего, кроме идущих по кругу букв «психиа…». Печать психиатрической клиники, судя по всему. Страшно представить, сколько журналисты заплатили бы за эти обрывки.

Собаки дали самый большой улов. Ищейка, натренированная на поиск оружия, подала знак, что следы пребывания огнестрела в номере присутствовали – но само оружие он, похоже, забрал с собой. Другая собака обнаружила маленькую белую таблетку в щели между стеной и полом – ее сразу отправили на экспертизу.

Вернулся полицейский, проверявший камеры наблюдения. Судя по тому, что весь персонал не знал, куда исчез Шарлинд, а записи с внутренних камер отеля были повреждены, певцу пришлось дорого приплатить за это молчание.

Кристиан откинулась на дорогое кожаное кресло, закрывая глаза. Фледель сел напротив.

– Мы почти взяли его, капитан. После освидетельствования его заставят явиться в суд, и тут-то мы и задавим его доказательствами.

– Задавим? – раздраженно прошептала она. – У нас ничего нет. Только слова. А у него – лучшие адвокаты столицы.

– Придумаем, как его прижать, обещаю. Эти таблетки, оружие, то, что он сбежал – все это неспроста. Тем более он исполнитель. Вдруг существует шанс, что это он был в вашей квартире? Я могу зафиксировать место преступления, и мы сможем использовать это в качестве доказательства, если найдем образцы ДНК.

– Вы смеетесь? Великий оперный певец в моем доме?

– Не помешает проверить. А на вашем месте я бы отправился домой, капитан. Сколько бы вы не храбрились, я вижу, в каком вы состоянии.

– Я не могу…

– Есть какие-то планы на сегодня?

Она мрачно посмотрела вперед, в окно, откуда открывался вид на город и окружающий его лес.

– Да, можно и так сказать.

Тем вечером шел снег. Кружа, он падал на ветки деревьев и оседал на палой листве, прикрывая ее саваном смерти. Город остался вдали, и тьма стала осязаемой, текущей между стволами и заволакивающей зрение. Даже робкий круг света, оставленный фонарем, словно подчеркивал фигуру Кристиан, выставляя ее напоказ, как манекена на витрине.

Тихо хрустели под ногами промерзлые листья. Внезапно ударившие к ночи морозы застудили все – мерзли пальцы, сжимающие фонарь, мерзло сердце. Мыслей не было; она не могла ни о чем думать, будто существуя на автопилоте. Единственная причина, по которой она продолжала идти вперед, передвигать ноги – это цель. Она шагала, словно запрограммированный робот; она здесь только для того, чтобы выполнить свою задачу.

Никто, кроме нее, не знает, где он прячется. Никто не будет искать его тут. Здесь он может отдохнуть и подумать. А значит, в любой момент он может придумать способ улизнуть у них прямо из-под носа, и они больше никогда его не схватят.

И все же она шла одна, чувствуя, как тьма затекает в нос и рот, полностью поглощая. Она не сообщила начальству, она не вызвала отряд.

Она должна увидеться с ним лично. Это Шарлинд раз за разом нажимал на курок в преступлении, где каждый символ был обращен к ней. Ей нужны были ответы на вопросы – и не нужны были лишние свидетели.

Потом, разумеется, она сдаст его в полицию. Но это будет позже – а пока она вглядывается вперед, не видя ничего дальше вырывающего ее из пространства круга света.

Ник сказал, что в детстве Шарлинд всегда играл тут. В заброшенном сарае в глубине леса, вдали от дома бабушки, в котором он провел все свое детство, сарае, который он считал своей мальчишеской базой. Никто не знает об этом, а значит, Шарлинд сочтет это место безопасным.