Яблоня

Он хотел отомстить ей не только за выстрел, не только за несколько лет, пока он был прикован к постели. Да, боль была сильна, убытки, что он понес, и вовсе были несоизмеримы. Ещё сильнее было унижение, которому он подвергся – едва не умереть от рук легавой, попавшись на какой-то глупости. Но это было не единственным, за что он хотел отомстить. Он хотел отомстить ей за то, что она отняла его счастье.

Их счастье.

В момент, когда пуля пронзила его живот, Кристиан забрала не его жизнь, а его возможность быть счастливым с ней. Жить вместе, каким бы абсурдным это ни казалось – сержант полиции и наркоторговец. А они могли, могли! – ровно до того момента, как она узнала обо всем. Могли быть рядом. Строить какие-то безумные, несбыточные планы. А ведь тогда казалось, что протяни руку – и вот они. Все исчезло в один миг с вылетающей из ствола пулей.

Вальвейн на самом деле был счастлив с ней. Этого он не мог подделать.

Он вспомнил, как они сидели на волнорезе в штормовой день. Соленые брызги летели им в лицо, и вода с такой силой билась о камни, что они не слышали голосов друг друга. Не слышали – и потому молчали. Низкие облака окрашивали море в серый цвет, и лишь на горизонте виднелась тонкая полоска серебра – солнечных лучей, игравших на воде. Они держались за руки, и не единого слова не сорвалось с ее губ. Ей не нужно было говорить. Она никогда не задавала вопросов, и это было единственным, на чем держалась их жизнь.

Лес за их домом был тихим. Вальвейн с Кристиан каждую неделю ходили туда на пикники; его голова лежала на ее коленях, и она улыбалась, рассказывая очередную историю. Кроны деревьев шуршали над его головой, переплетаясь паутиной на небосводе. В эти моменты он был готов забыть о том, как далеки их миры.

Забыть, но не отказаться. Его мир был темнее; это был мир, где люди убивают за деньги, умирают от передозировки, подвергаются пыткам ради информации. Мир рабства, наркоторговли, проституции и смерти, и он всегда был в центре этого безумного торнадо. Но когда он возвращался домой, воцарялся мир. Это было место его покоя, существовавшего только до тех пор, пока Кристиан не сунула нос не в свое дело.

Она отняла у него эту жизнь. И должна была за это ответить.

Он знал, чего она боится более всего – беспомощности. Беспомощности и чувства вины. И разум его поглотила лишь одна мысль – месть; месть за боль физическую и душевную.

Но он не мог исполнить свой безумный план в одиночку. Ему нужны были люди – исполнители; такие, чтобы верность их была абсолютной. Жаклин была с ним все эти годы, она была влюблена в него – его не особо интересовали эти чувства, но они были на руку. Но одной Жаклин было недостаточно.

И тогда он нашел Ника. Ник боготворил его. И Ник же вывел его на главную жертву – Шарлинда, палача, человека, погрязшего в грязи настолько, что уже не мог соскочить с крючка шантажистов. Как только команда была собрана, Вальвейн приступил к исполнению своего плана. Это был единственный способ отпустить прошлое – единственный его способ наконец-то жить дальше.

Но его жизнь скоро окончится; он знал это, чувствовал дыхание смерти на затылке. Приятное, холодящее. Может быть, ему стоило просто лечь тогда, в том темном лесу. Такой должна была быть его судьба? Или он должен был умереть именно здесь и сейчас?

Что-то правильное было в том, что в последние секунды своей жизни он видел именно этот цвет – зеленый.

Он упал на торчащую арматуру, пронзившую его горло. Тело застыло – на этот раз навсегда.

Она смотрела на застывший внизу силуэт. Смотрела и понимала, что не ощущает совершенно ничего. Все притупилось вокруг; она не слышала ни разразившегося над ее головой дождя, ни последние выстрелы внизу.

Она стояла на краю крыши на коленях; капли дождя, омывавшие ее тело, смывали стекающую кровь. Даже пугающе огромное пятно под телом Вальвейна медленно размывалось, становясь все прозрачнее. Все утекало.

Сзади раздались крики. Кристиан слышала их, словно через глухую стену. Спустя секунды она узнала голоса, осознала, что в криках не было страха, боли. Ее отряд поднялся на крышу, устремляясь к ней; все было как в тумане.

Дрожащие руки легли ей на плечи, обнимая; знакомое тепло окутало ее, и Кристиан обернулась, глядя во взволнованные глаза Фледеля. Он говорил что-то, но она не слышала; пропали звуки, цвета, даже боль исчезла.

Наконец-то не осталось ничего. Только пустота – чистая, как роса после беспроглядной ночи.

Сразу после произошедшего капитан была доставлена в больницу, чтобы устранить последствия введенного вещества. Это не заняло много времени, и ее выписали уже через пару дней. Майкл тоже отделался лишь ранением в плечо и быстро смог восстановиться.

Был суд. Несмотря на все отягощающие обстоятельства и рецидив событий, показавшийся судьям подозрительным, Кристиан Тайлер оправдали, признав ее действия самообороной – не без помощи Моргана. Его действия обуславливались лишь тем, что Кристиан сумела раскрыть это дело, а потому была ценным сотрудником – но ценность ее будет уменьшаться с каждой новой вольностью и проступком.