Яблоня

Он засмеялся – как-то горько; или, возможно, просто озлобленно – Кристиан перестала понимать, что именно выражает восковая маска его улыбки.

– Предатель. Сдал меня после того, как выслуживался, словно дворовая собака – ну, что ж, значит, нашел, где кидают косточки получше. Рад, что мир наконец-то избавился от него. Если человек не в состоянии осознать вреда наркотиков, значит, генофонду будет только лучше от его смерти. Как думаешь, я хоть раз в жизни употреблял, Кристи? Никогда.

Все было, словно во сне. Кристиан не могла поверить, что в мире может существовать человек, полный столь нефильтрованной злобы; но самое худшее заключалось в том, что этим человеком был ее муж.

Двенадцать лет он копил свою ненависть, и сейчас она наконец нашла выход. Снова сжатая до боли рука, снова пальцы, нащупывающие вену. Он собирается сделать второй укол, который погрузит ее в бездны боли, и, если на третий она умрет, значит, этот уже точно не оставит ее организм без последствий.

Когда грянул гром, она не сразу поняла, почему не чувствует боли; не сразу поняла, почему он отпустил ее руку и, громко выругавшись, встал.

– Как ты смогла вывести их на нас?!

Звук раздался чуть ближе, и Кристиан осознала, что слышит выстрелы. Вальвейн бросил шприц на тумбу и бросился к двери. Хлопок, и он снаружи; Кристиан слышит звук поворачиваемого замка.

Она не будет просто сидеть и ждать, пока ее спасут! Кристиан судорожно крутит головой, чтобы понять, где она находится. Комната совсем небольшая, стул, тумба, дверь впереди. Она изворачивает голову, чтобы заглянуть себе через плечо. Сзади стоит какой-то пульт управления. Въевшиеся кнопки, ржавые рычаги, острые обломавшиеся углы. Это ее единственный шанс!

Она дергается на стуле; одна из ножек опасно поднимается и передвигается на несколько сантиметров назад. Нужно продолжать в том же духе! Резкое движение мышцами, еще одно, и стул постепенно движется назад, подпрыгивая, едва не падая. Ножка зависает в воздухе, застывая в пограничной точке – упадет ли она вбок, увлекая за собой весь стул, или же встанет на положенное место?

Если Кристиан упадет, подняться она уже не сможет.

Доля секунды казалась вечностью, прежде чем ножка рухнула на нужное место. Еще один прыжок назад, еще один; Кристиан тяжело дышит, выбившись из сил; наркотик, введенный ей в вену, еще действует, и рубашка полностью пропитывается потом; перед глазами плывет, но она старается сохранять разум чистым. Не думать о боли, не падать в бессознательный поток, лишь двигаться назад, к углам пульта управления.

И вот она врезается в пульт; прощупывая его руками, находит самый острый угол, и начинает бешено перетирать об него веревку. Соленый пот жжет содранные в кровь запястья, но это помогает оставаться в сознании; процесс небыстрый, нужно сосредоточиться. Резкие движения, нить за нитью постепенно изнашиваются, поддаваясь металлу.

Мышцы рук были уже сожжены молочной кислотой, когда веревки спали. Кристиан обернулась, лихорадочно щелкая по всем кнопкам панели управления. Тщетно; такое ощущение, что электричество отключили несколько лет назад.

Она вновь осмотрелась. Когда-то в этом помещении была железная лестница, но она давно обвалилась. Остался лишь балконный выход, находившийся где-то далеко над головой. Больше вариантов нет.

Сунув в ременной карман оставшиеся два шприца, Кристиан поставила стул на панель управления. Из-за кнопок и рычагов он опасно качался, но она все равно залезла наверх и поставила ногу на неустойчивую деревянную поверхность. Вальвейн может вернуться в любую минуту, нужно выбираться отсюда.

Стоило ей оторвать вторую ногу от панели, как стул с грохотом рухнул. Она упала следом, и воздух резко вышел из грудной клетки, спазмирующей болью проходя по всему телу. Она сломала ребра? Нет, вроде нет, просто сильный ушиб. Нужно попробовать еще раз. Слава богу, что стул уцелел.

Установив его прочнее, она связала между собой остатки веревки и оценила расстояние до едва держащихся балконных перил. Слишком мало. Кристиан вытащила ремень и прикрепила его к своему импровизированному канату – теперь должно хватить.

Поставив одну ногу на стул, она размахнулась и докинула веревку до перил, перекинув ее через них. Второй конец повис над ее головой; глубоко вдохнув, она резко встала на стул целиком, хватаясь за оба конца одновременно; в этот же момент стул вырвался у нее из-под ног, падая вниз.

Руки невыносимо болели, сознание едва держалось. Жалящие ощущения, сопровождающие каждый удар сердца, мешали соображать, но как только она поддастся боли – она умрет. Кристиан со всей силы подтянулась, начиная свое восхождение.

Левой, правой. Левой, правой. Главное – держать оба конца веревки вместе, или она полетит вниз и свернет шею.

Левой, правой. Левой, правой. До того, как вернется Вальвейн, до того, как поймет, что его самая желанная игрушка на Новый год сбежала.

Левой, правой. Левой, правой. Спасение – наверху.

В балконном окне не было даже стекла. Кристиан вцепилась в железную раму, в последний раз подтягиваясь; и вот она поднялась.