Яд персидской сирени

— В том-то и дело, что не знаю. Ладно, оставим подсознание в покое, авось всплывет само. Почту проверял? Эрик молчит?

— Не успел. Сейчас! — Добродеев раскрыл планшет; лицо у него было сосредоточенным. — Есть!

— Что? — подался вперед Монах.

— Татка просит о встрече! Сегодня в час ночи будет ждать у выезда из «Радуги». Он спрашивает, можно ему с нами.

— Бинго! — обрадовался Монах. — Пусть едет. Мозги у него работают, может, подскажет чего.

— Работают не в ту сторону, — заметил Добродеев. — Не боишься? Два неадеквата в закрытом пространстве автомобиля, ночью…

— Не боюсь. Я же не один еду, в случае чего прикроешь. Поздравляю, Лео, кажется, мы сдвинулись с мертвой точки, а то я чего-то заскучал. — Он потер руки. — Если повезет, то полезут такие откровения и скелеты, что только держись!

* * *

— Володя, тебе лучше уйти, — сказала Вера, поднимаясь с постели и натягивая халат. — Мало ли что…

— Боишься, Пашка заявится? А чего, он в порядке, как я понял, вполне может.

— Перестань! — резко сказала Вера. — Что я, по-твоему, должна делать?

— Ладно, остынь. Я просто ревную. Он законный супруг, а кто я? Никто и звать никак.

— Ты генеральный директор компании, ты в моей спальне! Мало?

— Ты же знаешь, как я тебя люблю, Верочка. Не сердись. А с Таткой что?

— Еще неделя-другая, я думаю, и она уедет далеко и надолго.

— А с Пашкой что делать?

— Господи, да откуда я знаю! — закричала Вера. — Опять начинаешь? Что я могу? Сам понимаешь.

— Не кричи, услышат. А что с дядей Витей? Ты сказала ему? Когда он уберется? Видеть не могу его самодовольную рожу. Баловник наш… видела, ему кто-то морду расцарапал?

— Видела. Понимаешь, тут такое дело… — Она запнулась. — Одним словом, он остается.

— Что?! — Володя привстал в постели. — Ты в своем уме? Ты же обещала!

— Обещала, но…

— В чем дело? Зачем он тебе?

— Как ты не понимаешь! Он был другом отца, он помогал с Таткой, мама очень ему доверяла.

— Ну и что? Он получил и получит достаточно для безбедной жизни! Он же подбивает людей против меня, против тебя, мне в лицо смеются и саботируют мои решения. Чуть что, бегут к нему жаловаться, и эта старая сволочь отменяет мои решения! — Его голос звенел от злобы.

— Он останется, — твердо сказала Вера.

— Но почему? Почему?

Вера молчала.

— Почему? — повторил Володя. — В чем дело?

— Он меня шантажирует, — сказала Вера. — Я его боюсь.

— Шантажирует? — изумился Володя. — Чем?

— У него были какие-то сомнительные дела с отцом, что-то по налогам, — сказала она после паузы. — Он сказал, у него полно документов, что он обанкротит компанию… в случае чего.

Володя сжал кулаки:

— Вот сволочь! Ты думаешь, он серьезно? Ты видела документы? Ты ему веришь? Может, блефует?

— Думаю, серьезно. Документов я не видела. Допускаю, что он прав, сам знаешь, как тогда велся бизнес, любого можно посадить.

— Что же делать?

— Ничего. Пусть работает пока. Что ж тут поделаешь…

Вера подошла к окну. Володя подошел сзади, обнял, прошептал:

— Ничего, пробьемся.

Они смотрели на залитый лунным сиянием сад. Ночь была удивительно тихая — ни шороха, ни ветерка. Светлая лужайка, темные купы деревьев; сильный запах персидской сирени. Вера закрыла лицо руками и чихнула; пробормотала:

— Проклятая сирень…

— Смотри! — вдруг сказал Володя. — Татка! Куда это она?

Они смотрели на Татку, бегущую через лужайку к ограде.

— Дрянь! — с ненавистью воскликнула Вера. — Нужно остановить! Удерет!

Она рванулась из спальни. Володя поймал ее у двери:

— Подожди! Пусть бежит. Без документов далеко не убежит. Вернется.

— А если не вернется?

— Ну и черт с ней! Объявишь в розыск. Я тут вот что подумал… Надо решать с Лобаном. Сядь, поговорим. Все имеет свою цену, надо только подобрать ключик…

Глава 26. Дела мирские

Люба не пришла домой ночевать. Пришла незнакомая женщина, сказала, что Катерина вот-вот отойдет и Люба пока останется с ней.

— Уже скоро, — сказала женщина. — И простодушно добавила: — А я Валя, живу вон там, под горой. Люба говорила, у ней постояльцы. Сейчас здесь совсем народу не осталось, не то что раньше. А вы не хотите купить хату? У моей кумы пустая стоит…

И Тим понял, что весь день ждал. Ждал, ждал, ждал. Вечера, ночи, луны. Повторения. Хотя днем сказал себе, что… нет! Хватит. Ничего себе, курортный роман. Он не понимал, с чего его вдруг так повело. Услышав, что Люба не придет, он растерялся. И почувствовал облегчение — его лишили выбора! Ну и пусть. Ну и ладно. Забыть. Он был нормальным современным молодым человеком, в меру циничным, работал программистом в рекламном агентстве. Мог соврать при случае. Как-то, перебрав, перепихнулся с Никиной подружкой Светкой. Он до сих пор помнит, не без самолюбования, как они остервенело целовались, как она рвала с него рубашку, как звала на другой день… повторить. В их кругу это допускалось… негласно допускалось. Это был секс, это было в порядке вещей. После этого Светка оставалось лучшей Никиной подружкой, а с ее бойфрендом он ездит на рыбалку. Быль молодцу не укор. Мы же современные люди. А что здесь такого?