Яков. Воспоминания (СИ)

Ну да, разумеется. Вот для этого я ей и нужен. А я-то размечтался, дурак! Что ж, все для Вас, Анна Викторовна, все для Вас.

— Горничная, сбежавшая от домовладельца, — ответил я ровно, прилагая к тому все силы. — Он сделал заявление две недели назад.

— Она мертва, — сказала Анна.

— Откуда Вы… — начал я и оборвал сам себя.

Фраза из нашего прошлого, далекого прошлого. На смену ей потом другая пришла. И ту я хотел заменить.

— Она в розыске, — сказал я. — Говорят, что прихватила с собой кое-что из столового серебра.

Так сойдет? На мой взгляд, вполне. И из подобного ответа не сделаешь традицию. Анна Викторовна интересуется расследованием, я ей в этом содействую. Все на своих местах.

— Клянется, что ничего не брала, — ответила Анна. — Все в столовой за комодом.

Какое странное у нее лицо сейчас. Холодное, будто не со мной она говорит, а с кем-то чужим.

Впрочем, я ведь и есть чужой. Мне лишь казалось, что все иначе.

— Откуда Вам это известно? — вырвалось у меня все-таки. Я постарался поправиться. — Где она сама?

— Понятия не имею, — ответила Анна холодно. — Могу спросить.

— Спросите, — ответил я. И все-таки не удержался и произнес: — Я приму это к сведению.

На этот раз она не остановила меня, когда я повернулся уходить. Видимо, сказала все, что хотела по делу пропавшей горничной. А больше ей мне сказать было нечего.

Я и вправду не знал иного лекарства от сердечной боли, кроме работы. Ну, алкоголь не в счет, настолько себе распуститься я не позволю. Так что нужно уйти в работу с головой, лишь бы не чувствовать и не думать. Анна Викторовна интересуется делом пропавшей горничной? Отлично, я согласен. Этим делом тоже заниматься нужно, а то что-то оно у нас плохо двигается.

Господин Воеводин встретил меня чуть ли не как долгожданного гостя. Интересно, это он Петра Миронова ко мне подослал?

— День добрый, — ответил я на его приветствие, входя в дом.

— Да какой же он добрый? — вздохнул Воеводин. — Господин следователь, есть новости?

— Есть, — ответил я ему. — По некоторым свидетельствам, Ваша горничная не совершала кражи.

Только пожалуйста, пусть он не спрашивает меня о том, что это за свидетельства. Я найду, что ему ответить, несомненно. Но я просто не хочу думать о том, что за сведения я проверяю и откуда их получил.

— Вот как? — изумился Воеводин. — Это по каким еще свидетельствам?

Не мой сегодня день, точно.

— Мы получили анонимку, — сымпровизировал я, — в которой утверждают, что серебро, якобы похищенное Вашей горничной, хранится здесь, в доме.

— Да Вы что? — не поверил Воеводин. — И где же оно?

Ох, переигрывает он, и сильно. Я это чувствую, даже несмотря на то, что голова моя не тем сейчас занята. И вообще, он мне чем-то очень неприятен, этот Воеводин. Непонятно, правда, чем. Нужно будет это обдумать позже.

— В столовой, — ответил я ему. — Вы позволите?

— Извольте, — согласился он после минутной задержки.

Похоже, не нашел, как отказать. Да уж, что-то тут явно нечисто.

Я прошел в столовую, сопровождаемый любезно улыбающимся хозяином. Экая у него улыбка мерзкая, слащавая какая-то. Так на кулак и просится. Или это я просто из берегов выхожу и от отчаяния начинаю ненавидеть всех подряд? Нужно успокоиться, немедленно. Раз своему чутью доверять я сейчас не могу, буду опираться строго на факты. А факты таковы, что серебро отыщется за комодом. Вот он, кстати, стоит у стены.

Я чуть отодвинул комод и легко достал из-за него тряпичный сверток. Его и засунули-то не слишком-то далеко. Я взглянул на Воеводина. Он наблюдал за моими действиями с тревогой, а вот особого изумления на его лице я не заметил. Плохой он актер, мне на радость.

Подойдя к столу, я размотал бечевку, которой был перетянут сверток. Серебряные вилки и ложки со звоном рассыпались по скатерти. Воеводин опустился на диван, будто у него колени подломились. Но взял он себя в руки довольно быстро.

— Удивительно, — произнес он, пытаясь выдать потрясение за восхищение моими действиями. — Она что ж, забыла их взять или не успела?

Итак, Воеводин продолжает обвинять в краже горничную. Но я уже знаю, что Татьяна мертва. И что-то подсказывает мне, что не сбегала она, как и серебра не крала. Но торопиться не следует. Никаких улик против Воеводина у меня нет. И на интуицию полагаться я не могу сейчас. Так что, будем расследовать дело, как положено, а не как привыкли.

— Да, действительно странно, — согласился я с ним. — А кто-нибудь еще в доме мог спрятать это серебро?

— Нет, никто не мог, — ответил Воеводин, отводя глаза. — В доме только я и моя воспитанница Полина. Она не могла. Зачем ей?

— А что, — спросил я его, — в доме больше никто не бывает?

— Нет, — ответил он. — Был секретарь еще, но я его уволил несколько месяцев назад.

— Причина?

— Обленился! — пояснил Воеводин.

— Так значит, получается, — принялся рассуждать я, — Ваша горничная серебро не брала.

— Получается, что не брала, — согласился он, — зато деньги украла. Двадцать рублей!

Вот как? Новый поворот сюжета. Теперь еще и деньги. А сумма немаленькая, и не только для горничной. Что ж он раньше про деньги-то молчал?