Янтарь чужих воспоминаний

— А я думала, что ты стал старше, и на этот раз мы действительно поедим, — усмехнулась Мили и застонала, когда я втянул в рот ее сосок. Я прижал ее к перилам, опускаясь на колени и прокладывая на ее теле языком влажные дорожки. Она уже дышала тяжело, но все еще старалась ужалить меня: — Интересно, что тебя заводит больше, Кай? То, что ты трахаешь меня под портретами всех наших предков, или то, что вылизываешь там, где только что имел?

Я поднял голову.

— Зато я знаю точно, что заводит тебя, Мили.

— И что же?

— Все, что я решу с тобой сделать…

Все же не зря я всегда жду, когда слуги уйдут. Милинда очень громкая.

* * *

До кухни мы все-таки дошли, и так как во всем поместье никого — пришлось довольствоваться холодными закусками. Моя сестра сроду не готовила, она даже не знает, как разбить яйцо. Странно, но мысленно я все еще называю ее сестрой.

Мили уселась на стул, чуть повернувшись и пожив локоть на спинку. Как всегда эффектно. А мне почему-то вспомнилось, как сидит Лили — ссутулившись, поджав под себя ноги и уткнувшись лицом в колени. Или выставив локти, когда ест.

Я отвернулся, укладывая на блюдо продукты. Конечно, никакой вины, я даже не знаю, что это такое.

— Покормишь меня? — Мили приоткрыла рот и провела языком по губам.

— Нет. — Сел напротив, окинул взглядом новую мебель, удобную и дорогую. — Неплохо, выглядит впечатляюще. — Обмакнул холодное мясо в соус и причмокнул. — М-м-м-м, все-таки старик Роджер — гений. Готовит потрясающе, всегда обожал его запеченное мясо.

— Ты мог бы остаться, Кай, — тихо сказала Милинда. — Это твой дом. Ты мог бы остаться.

Она не ела, лишь смотрела на меня, и на бледных щеках легкими мазками краснел румянец.

— Не думаю, Мили, — я ответил неспешно, как всегда.

— Ты прав, ни к чему. Надоешь слишком быстро, — она сверкнула синими глазами, и красные пятна усилились. Швырнула вилку, и та проскакала по столу, глухо позвякивая. — Тем более что я выхожу замуж.

— Нет, — я даже глаз не поднял, продолжая наслаждаться мясом. — Не выходишь.

Следующая вилка полетела в меня, но я уклонился и доел.

— Я тебя ненавижу! — Милинда вскочила, сжимая кулаки. — Ненавижу, понял! Ты что, издеваешься?

— Нет, — поднялся и отнес грязную тарелку в раковину. — Ты будешь есть? Или убирать?

— Ты надо мной издеваешься, — скривилась она. — Я выйду замуж, слышишь меня? Через две недели!

— Попробуй, — я пожал плечами и открыл кран, засунул руки под теплую воду.

— Увидишь, — она снова улыбалась.

— Надеюсь, кандидат живучий, — усмехнулся я. — И дотянет до брачной ночи.

— О, я уже выбрала. А брачная ночь… знаешь, мы решили не ждать. У него такое тело, что мне трудно было устоять, прости. И весьма впечатляющие умения. Рассказать, что он со мной делает? — ее губы изогнулись в насмешливой улыбке.

— Мне это неинтересно, Мили.

— Разве? А я хотела позвать тебя как-нибудь… С твоими пристрастиями тебе должно понравиться. Хочешь посмотреть, как я делаю это с ним? Он настоящий жеребец, поверь мне. Сможешь взять нас обоих! — она расхохоталась, а я поморщился. Моя порочная сестричка уже в красках представила то, о чем говорила. И ей это понравилось.

— Я не испытываю недостатка в развлечениях, Мили. И твой жеребец имеет огромные карточные долги, которые хочет выплатить за твой счет. Подумай об этом.

— О, с этого и стоило начинать! Ты за мной следишь? — кинула насмешливо, но я, конечно, уловил удовольствие.

— Присматриваю. Как всегда. За него ты замуж не пойдешь. Выберешь достойного человека — я подумаю.

— Жаль. Что ж… придется сочетаться браком без твоего благословения.

— Я уже ответил, — я тоже усмехался, рассматривая ее и вслушиваясь в ее чувства. Если бы я ощутил, что она действительно хочет этого замужества… Правда, не уверен, что сделал бы. Но нет. Мили снова играла, она никогда не откажется от меня. Так же, как и я — от нее. Никогда и никому мы друг друга не отдадим, и именно поэтому я сегодня здесь.

Она облизывает губы, и я внимательно слежу за этим движением. Милинда улыбнулась и положила ногу мне на колени, прошлась пальчиками по бедру и толкнула в грудь.

— Целуй.

Я пожал плечами и прижал ее лодыжку к губам, втянул в рот один пальчик, пощекотал языком. У Мили чувствительные стопы, и она любит такие ласки.

— Как поживает твоя зверушка? — Мили язвит, но я чувствую ее злость.

— Какая именно?

— Синеволосая и тощая, — любезно уточняет Милинда.

— Понятия не имею, — мой язык проходит по чувствительному своду ноги. И снова возвращаюсь к ее пальчикам, слегка прикусываю. — Тебя это волнует?

Поднял голову, с улыбкой рассматривая красивое лицо Милинды. Она сузила глаза, но лишь на миг.

— Нет.

— Врешь, — я тихо рассмеялся и занялся второй ногой. — Ты злишься. И ревнуешь. И пытаешься заставить ревновать меня. Зря, Мили.