Янтарные глаза

«Стоит ли его предупредить? Рё Акктликс, стоит ли мне предупредить этого безумца?!» Но тут он вспомнил о Фомальхиве. Бывают ситуации, когда приходится игнорировать голос совести.

— Спасибо,— выдохнул Трэвис.— Понимаете, некоторые сразу к ней бросаются и из простого любопытства так и… обеими руками, может быть даже грязными… Но у вас, конечно, есть понимание в таких делах, господин Хильдебрандт. Вы прекрасно знаете, что это такое…

Его лицо вспыхнуло еще сильнее. Затем смущение, казалось, перешло все границы дозволенного, потому что он переступил с ноги на ногу и отвел глаза. На его лбу выступили капельки пота.

Лукас это заметил. «Да, заглушить совесть… но иногда сделать это просто нельзя»,— мрачно заключил он. Он наклонился к Трэвису.

— Накройте ее толстым покрывалом, Роберт,— тихо сказал он.— Сделайте это. Серьезно.

Роберт Трэвис посмотрел на него с неподдельным ужасом. Затем рассмеялся.

— Ради всего святого, зачем же? Это самый ценный предмет в этом помещении! — радостно сказал он.— Вы ведь сами говорите, что мандала прекрасная! Особенно на ссеан она всегда оказывает большое впечатление. Было бы жаль ее закрывать.

— Воспринимайте это как эксперимент. Проверьте, способны ли вы. На один-единственный день,— настойчиво убеждал Лукас.

Трэвис энергично замотал головой.

— Ни в коем случае! Я бы никогда так с ней не поступил.

— Попробуйте. Это просто вещь.

Роберт Трэвис смущенно провел толстыми пальцами по подбородку. Он не переставал тихо посмеиваться.

Даже Лукас в конце концов улыбнулся, хотя это требовало немалой самоотверженности. «Нет, больше никаких советов, нельзя,— решил он.— Рё Акктликс, я что, его нянька? Или психоаналитик? Он все равно не слушает. Не хочет. И не станет.

Кроме того, возможно, я ошибаюсь.

Может быть, все не так уж и плохо».

Операцию по курению фимиама нужно было незамедлительно продолжать, потому он собрался с силами и завел разговор о старом профессоре.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете. В любом случае… вы, кажется, неплохо разбираетесь в вопросах, касающихся ссе, господин Трэвис,— произнес он.— Я уверен, вы посвятили этому немало времени. Может быть, вы даже изучали ссеистику?!

— К сожалению, нет,— вздохнул Трэвис.— У меня диплом экономиста. Но я получил сертификат ссенской Церкви Акктликса — в знании истории!

— Значит, вы в этом и правда хороши.

Лукас сказал это искренне. Он точно знал, о каком сертификате идет речь, потому что сам когда-то пытался его получить. Он собирался подать заявление на должность в посольстве на ссе, и ему казалось, что любой диплом или сертификат, который можно упомянуть в резюме, мог бы пригодиться. Он был уверен, что тесты сдал успешно, хотя они были адски трудными и заняли целых пять часов; но ссеане лишь сказали ему, что он не соответствует критериям. Ничего объяснять они были не обязаны. В делах Церкви не существует понятия апелляции. Лукас мог бы попытаться снова, но махнул на это рукой, так как решил, что все это не просто так и его имя, вероятно, будет занесено в черный список. Вдобавок к слоновьим ушам, у ссеан и память как у слонов; а Лукас хорошо знал, что земное представительство Церкви взяло его на карандаш, еще когда ему было девятнадцать лет. Тот факт, что он, будучи совсем юным, оскорбил все духовенство ссенского храма и полдюжины священников, был лишь одним из эпизодов его вечной и совершенно безнадежной войны со старым профессором.

— Я всегда мечтал посвятить себя ссенской истории и религиоведению. Знаете… ее постижению. Изучению. Это интерес всей моей жизни,— объяснял Трэвис.— Но… так или иначе… вы понимаете, что не всем дано воплотить свои мечты в реальность.

Лукас чувствовал, как мышцы его живота непроизвольно напрягаются, словно в ожидании удара. «Ну, вперед»,— подбодрил он сам себя.

— Жаль, что мы тогда не были знакомы,— произнес он все так же с улыбкой.— Я бы представил вас своему отцу. Он годами работал в этой области.

— Вашему отцу! — ахнул Трэвис и всплеснул руками.— Конечно же, я с ним встречался! А вы как думали?! У меня были серьезные намерения, так что мы едва ли могли разминуться. Он был… действительно самым большим специалистом в исследованиях ссе. Потрясающий. Уважаемый всеми. Блестящий. Его гениальная транскрипция перегласовок…

Он запнулся.

Уши Лукаса безошибочно уловили жалостливый оттенок в его голосе, и мозг так же безошибочно ­обнаружил причину; но рот вежливо ожидал, когда Трэвис сам проболтается.

— К сожалению… когда мы наконец встретились лицом к лицу, мы, говоря коротко, не поладили. Такое иногда случается, понимаете… — Роберт Трэвис закрыл глаза, будто воспоминания были слишком болезненны, чтобы их вынести и при этом еще смотреть на что-либо.

Его пухлое лицо исказилось.