Ярость обреченных

На помощь соратникам поспешили всадники-дели. Яростные и умелые в схватке, презирающие опасность и смерть — своим ударом они способны изменить ход так неудачно начавшейся для заурцев битвы. Бросив коней в стремительный галоп, они практически перемахнули брод — но у самой кромки берега их встретил залп успевших перезарядиться стрелков. А через пару секунд колонну, растянувшуюся по броду, выкосила картечь…

Между тем уже отчетливо видно, что акынджи, несмотря на численное превосходство, проигрывают битву. Конное ополчение наподобие азепов, единственная их привилегия — это свобода от налогов, и своими боевыми качествами они едва ли превосходят кочевников-торхов. Стражи, закаленные в бесчисленных стычках со степняками, умелые в сабельной рубке шляхтичи превосходят их в бою, а если учесть, что с самого начала атаки они разорвали колонну акынджи на три части, лишив отряд единого командования… Значимую роль играет и то, что рогорцы дерутся за свою землю, а лехи ясно осознают опасность вторжения мамлеков в сопредельное государство — в то время как заурцы ошеломлены внезапным и успешным ударом врага.

Прижатые к воде сотни сразу после истребления дели развернули коней и бросились к броду. Нет, части их хватило мужества спешиться и направиться к камышам, где укрылись стрелки. Но большинство предпочло бегство. Остальные, зажатые в тисках засады, погибают — и с каждой секундой мужество обреченных воинов будет таять, пока последние обезумевшие от страха не падут под саблями склабинов, прорываясь к броду.

Что я чувствую, видя истребление недавних собратьев? Боль, сильную боль в сердце, сомнения и сожаления о собственном выборе, разочарование от столь бесславного разгрома соратников. Но в то же время я также испытываю гордость и уважение перед полководческим талантом своего отца… А кроме того, собственное желание вступить в схватку, в схватку на стороне склабинов, — и легкий зуд во всем теле, что всегда ощущаю перед боем.

— Заурцы!

Заполошный крик дозорного прогремел как гром. Развернувшись, я мысленно выругался: между деревьями к нам с тыла пробираются дели — те самые полсотни, отправившиеся на разведку. Видимо, они слышали, откуда был подан первый сигнал горна…

— Разворачивай коней!

— Нет, отец! Нужно отступить — их больше!

Но он словно не слышит моего крика, по его команде жалкие два десятка всадников охраны галопом бросаются на делилер, склонив пики. Впрочем, в этом есть определенный резон: пробираясь между деревьями, «сорвиголовы» основательно потеряли скорость. Ругнувшись сквозь зубы, разворачиваю своего жеребца и я, чуть отстав от основной группы.

Короткий разбег — и мне преграждает путь вырвавшийся вперед всадник, скалящий зубы в дикой гримасе ярости. Секундное промедление чуть не стоило мне жизни — в последний миг я дрогнул, не в силах ударить бывшего соратника. И тут же пришлось уклоняться от бешеного сабельного удара — клинок со свистом рассек воздух над макушкой. Даже не пытаясь выпрямиться в седле, колю шею жеребца противника, пользуясь массивной елманью своего кылыча, — она способна прорубить даже крепкий доспех. Издав жалобный крик, конь встал на дыбы, молотя копытами по воздуху, и всадник не удержался в седле. Тут уж я не сплоховал, направив своего жеребца вперед, и рубанул саблей по голове встающего дели. Сознание заполнила короткая вспышка сожаления, и ее тут же сменила горькая опустошенность.

Но и это чувство было недолгим — ко мне направились сразу два делилер. Рванул им навстречу, стремясь сразиться с первым «сорвиголовой», пока он опережает своего соратника на пару корпусов. Навалятся вместе, и у меня не останется ни одного шанса выстоять против сразу двух умелых рубак-всадников…

Делилер также спешит, рубящий по горизонтали удар его клинка встречаю блоком, направив острие кылыча вниз, и тут же стремительно рублю сверху, с ревом обрушиваю елмань на незащищенную шею врага. Атаку подскочившего справа дели встречаю блоком, переводя его в удар от себя справа. Мой клинок сшибается с плоскостью сабли. Разворот кисти, стремительный замах — и кылыч обрушивается на шею противника… вот только лезвие его сабли в этот же миг вспарывает мясо под ребрами.

Рана плохая, кровь бьет из нее густым потоком, в глазах стремительно темнеет. Свесившись из седла, я достаю землю кончиком елмани, немеющие пальцы выпускают из кисти рукоять сабли, зацепившейся темляком на запястье.

— Аджей!!! — Крик отца раздается на самой границе сознания…

Поле у села Ельчек

Аджей Корг, великий князь Рогоры.

— Что доносят твои разведчики? — Бергарский, как всегда, собран и излучает уверенность в себе.

— Основные силы врага всего в паре часов пути от наших позиций. Уже скоро мы увидим их авангард.

— Слова предыдущего языка о крепости подтвердились?

Разом помрачнев, утвердительно склоняю голову: