Ярость обреченных

— Отлично. Открывайте огонь по мортирам. Выбейте как можно больше!

Аджей Корг, великий князь Рогоры.

Неожиданно с холма вновь заговорили пушки. Всего три, они бьют куда-то за спину атакующего врага, разрывы раздаются за валом первого рубежа обороны. Похоже, Бергарский нащупал заурские мортиры и преподнес противнику очередной сюрприз.

Между тем натиск азепов, чьи силы значительно поредели после картечного залпа, разящего вдоль всей линии их фронта, заметно ослаб. Деревянные пушки уже оттащили на безопасное расстояние, так что я со спокойной совестью и чувством глубокого удовлетворения (все идет по плану!) приказываю:

— Отступаем ко второй линии!

Беркер-ага, стамбу агасы.

Нури-паша в дикой ярости, его глаза подернулись дымкой кровавого безумия, а изо рта вот-вот потечет белая пена. Бедный командир топчу, Ибрагим-ага, валяется на спине с разбитым в кровь носом — но, кажется, это лишь начало: Нури-паша взялся за украшенную каменьями рукоять булатной сабли. И, по-моему, никто из присутствующих не осмелится остановить самодурство буйного сераскира — хотя позже ведь наверняка обольют грязью в тайных посланиях султану…

— Господин сераскир!

Я позвал Нури-пашу достаточно громко, чтобы он услышал, но недостаточно для открытого вызова, уверенно, дабы обратить на себя внимание, но не дерзко. Впрочем, сераскир сейчас находится далеко не в том состоянии, чтобы оценить мое искусство общения с вышестоящими чинами. Его налитые кровью глаза вперились в меня, словно прожигая, меня передернуло от отвращения и страха перед гневным безумием командира, но голос я сохранил твердым и спокойным:

— Господин сераскир, противник даровал нам ключ к победе над собой, а мы между тем позволяем себе терять время на собственный гнев! Прошу вас, — я добавил в голос немного раболепия, — проявить свою великую мудрость и позволить себе выслушать вашего покорного слугу!

Нури-паша, бывший рядовой гвардеец, выдвинулся в сераскиры благодаря фанатичной преданности ныне правящему султану, не обладает совершенно никакими полководческими талантами. Он храбр, но… не очень умен. Зато, побыв долгое время у трона, очень полюбил проявление покорности себе и восхищения своей особой. Нет, султан далеко не глуп, и, ставя собственного выдвиженца на пост сераскира, он подобрал ему лучших помощников-командиров корпусов. Их задача — победить на поле боя, задача Нури-паши — по-прежнему сохранять верность владыке и никогда не допустить даже мысли о возможности вооруженного мятежа и поддержки иных наследников трона.

— Говори!!! — Голос сераскира похож на рев боевого слона.

— Я очень люблю историю, мой господин, и пользуюсь опытом поколений полководцев, живших до нас. Противник пользуется линейной тактикой боя, что изобрели еще древние мармедонцы, сражаясь фалангой. Мы вынуждены атаковать по всему фронту и несем значительные потери на рубежах, заранее подготовленных для обороны.

— И?!!

— Мармедонцы любили воевать, в том числе и друг с другом. Однажды один из их царей придумал новую тактику — атаковал единой, казалось бы, линией, а на самом деле расположил на фланге мощную ударную колонну, что прорвала растянутый в линию фронт врага.

— Ты предлагаешь перенести удар на конкретный участок их обороны? — Нури-паша быстро успокоился, и, к слову, он не так глуп, как мне казалось до этой минуты.

— Более того, между первой и второй линиями основных укреплений враг возвел еще одну — легких, второстепенных, — но все же. На ней противник подготовил засаду азепам и воспользовался ею, однако теперь в нашем распоряжении есть готовый оборонительный рубеж. Займем его ортами ени чиры, подтащим легкие орудия, и никакая контратака по фронту нам не страшна. Враг рассчитывал лишь обороняться, но не наступать, попробует выбить нас — и понесет огромные потери. Мы же перенацелим атаку корпуса азепов на холм и займем его! А как только возвышенность будет захвачена, мы тут же поднимем орудия на вершину и уничтожим врага артиллерийским огнем!

Эдрик Бергарский, командующий объединенной армией.

Случилось то, чего я более всего опасался: враг остановил общую фронтальную атаку и, закрепившись силами ени чиры во временных укреплениях, перегруппировал азепов под прикрытием вала, а после повел их на холм. И да, мы ожидали, что противник постарается занять высоту, а потому выделили для ее защиты значительные силы стрельцов и пешцев. Однако при взгляде на накатывающую на нас массу заурской пехоты меня терзают глубокие сомнения в том, что мы устоим…

И ведь пушек не осталось, разбив четыре мортиры, мы потеряли последние орудия! А могли бы сейчас встретить врага картечью!

Михал Подкова, командир хоругви лехских стрельцов.