Ярость огня

Городская стража ввалилась в ворота, бунтовщики с криками бежали мимо них в ночь, а на противоположной стороне площади вспыхнул костер. Я в оцепенении наблюдала за хаосом, пытаясь вспомнить, как это происходило раньше. В те времена, когда я колебалась, прежде чем использовать драконий огонь на людях.

Но мне приходилось натравливать Аэлу на безоружных сельских жителей во времена поборов в течение нескольких недель. Вооруженные бунтовщики не оставили мне выбора.

Я рухнула на колени, и меня вывернуло наизнанку.

– Где она? – прохрипел Пауэр.

Я вытерла рот:

– Дочь Саутсайда?

Она исчезла в хаосе драконьего огня. А без шарфа она могла быть кем угодно в черном пальто.

Пауэр покачал головой:

– Мегера, – ответил он. – Мегара Роупер.

Мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, кто это.

– Стажер «Золотой Газеты»?

Пауэр выпрямился, все еще держась за шею:

– Энни… Я могу поклясться, что узнал голос Дочери Саутсайда.

Мы посмотрели друг на друга. В его глазах отражалось зарево пожаров, бушующих вокруг, пока кругом метались люди и слышались крики городской стражи. Гости Доры осторожно спускались по ступенькам, сжимая в руках свои пальто и шляпы.

– Ты не можешь… Это довольно серьезное обвинение. Абсурд…

Хотя рассматривать такой вариант вполне стоило. Она могла выбраться наружу, когда приехал Атрей. Могла предупредить Отверженных, что сегодня вечером, пока здесь будет царить праздничное настроение, в Лицее будет ослаблена охрана. Могла прятать зеленый шарф в кармане того неприметного пальто, которое было надето на ней…

Пауэр пожал плечами:

– Дочь Саутсайда щеголяет золотым браслетом. Она этим и знаменита.

Гости выходили из здания небольшими группами, пока городская стража оцепляла территорию, а пойманных бунтовщиков заковывала в наручники. Нижние этажи Клуба было решено приспособить под лазарет для оказания экстренной помощи при ожогах. Лицейский врач был разбужен и доставлен для оказания помощи раненым.

Моим раненым.

Я сидела на ступеньках здания, прислушиваясь к бушующей внутри агонии. Заставляла себя слушать. Впилась ногтями в кожу, словно пытаясь проверить, чувствую ли я еще хоть что-то. Аэла, перебравшаяся на крышу каменной конюшни, как только ее огонь стал не нужен, наблюдала за суматохой, как бесстрастная, чудовищная горгулья, грызя баранью ногу, отброшенную бунтовщиками. В какой-то момент кто-то – я думаю, Дора – накинул мне на плечи мантию, нежно поглаживая по волосам, и вернул мою обувь.

Мегара Роупер так и не вышла из клуба вместе с остальными гостями.

Ли, бледный как смерть, возвратился из зернохранилища. И лишь заметив выражение его лица, я бросила взгляд на пламя, разгоравшееся в дальней стороне двора, и поняла, что горит.

Горит зернохранилище Лицея.

– Кто-то бросил факел, когда они убегали, – объяснил Ли.

– Ты не остановил их?

– Я не смог, – ответил Ли. Он поднес руку к лицу. – Я не смог этого сделать.

В свете пламени мы видели разбросанные по двору, словно снег, остатки овса и пшеницы, смешанные с грязью и пеплом.

Я поднялась на ноги:

– Что значит «не смог»? Ты сказал, что справишься!

Ли развел руками:

– Может быть, я не гожусь для такого рода обязанностей.

Атрей – один из последних гостей, вышедших из верхних покоев, – стоял в нескольких шагах от нас, накинув на плечи черную мантию и беседуя с капитаном стражи. Он наблюдал за нами. Прислушивался.

Я схватила Ли за руку и потащила в переулок рядом с каменными конюшнями, подальше от ушей Первого Защитника. Чувство вины и ужас, которые бурлили во мне от воспоминаний о том, что я натворила сама, в одно мгновение сменились яростью.

– Ты – стражник. Ты не можешь выбирать, к какой службе годен. Твой долг делать то, что требуется.

Услышав знакомую фразу Атрея, Ли вздрогнул:

– Они были голодны, Энни!

В его словах таились воспоминания – воспоминания, которые он умоляет меня вспомнить, – но эта мольба вызвала во мне еще большую ярость. Он хотел вспомнить Элбанс? Пускай. Я помнила свой вечный голод. И как хулиганы отбирали у меня еду.

– Оправдывает ли их голод воровство из общественного зернохранилища? Дает ли им право раздавать зерно другим?

Ли указал на добычу Аэлы после сегодняшнего столкновения:

– Возможно, больше, чем нам.

Я почувствовала, как в моем горле вибрирует примитивное удовлетворение Аэлы, низкое и вязкое, пока она жует жирное мясо. Ее не волновало, что в Лицее подавали баранину во время продовольственного кризиса. И в данный момент я была вынуждена согласиться с ней, что это не самая большая наша забота. Я подняла дрожащую руку, указывая на огонь, заливающий двор алым светом:

– Единственное, на что эти люди оказались способны, – это угрожать жизни одному из моих наездников и поджечь зернохранилище.

В свете пламени, бушующего у нас за спиной, я заметила тончайший золотистый нимб вокруг темноволосой головы Ли.

– Эти люди? – воскликнул он. – Кто? Представители железного класса, простолюдины, бедняки? Энни, ты знаешь, на кого ты сейчас похожа?

По тому, каким тоном он задавал этот вопрос, я поняла, что он имел в виду не Атрея.

Позади меня с рычанием подняла голову Аэла.