Ярость огня

Она сражалась с отчаянием загнанного в угол животного. Дак с трудом отыскал удачный ракурс и выстрелил. Наездница вскрикнула, но не выпустила его.

Мы напали на них, бросившись с другого бока, и когда Дак выстрелил еще раз, она наконец-то отступила назад. Дак сюр Керта закружился в свободном падении.

– Ты в порядке?

– Все нормально. – Даже сквозь шлем я услышала разочарование в его голосе. – С ней было не так-то легко справиться!

Глядя на сражающиеся вокруг нас драконьи пары, я задалась вопросом, сколько еще моих наездников думали о питианских наездниках в намордниках так же.

Если они все вели себя подобным образом, тогда и речи о милосердии быть не могло.

– Держись рядом.

Под нами в Крепости начали вспыхивать пожары. Крыши домов и конюшен, по которым наши грозовики наносили удары, загорались. Над гаванью запылали мачты бассилеанских торговых кораблей, словно множество зажженных спичек.

А затем я снова перевела взгляд на пылающий внизу город и заметила кое-что еще.

Перед главным Дворцом Крепости приземлился новопитианский наездник небесной рыбы. Крыша в то время уже дымилась, а ее угол полыхал ярким пламенем, которое распространялось все дальше и глубже.

Дракон вцепился челюстями в дворцовые двери, дергая их.

Словно пытался открыть их. Как будто они были заперты на засов.

Я уже видела эту небесную рыбу…

Дело Небесная Рыба. Альтернус, который был так добросердечен со мной при передаче тела Джулии.

Что он делает на земле во время битвы и зачем дергает двери?

Но тут Аэла неожиданно получила удар в бок, и пока мы вихрем кружились в воздухе, я потеряла небесную рыбу из виду. Мы увидели черное брюхо грозовика, размах крыльев которого был размером с военный корабль, и я почувствовала нечто похожее на предвкушение.

Гаресон. Наконец-то.

Грозовик Гриффа мчался в нашу сторону, как огромный валун, падающий с высоты. Мы с Аэлой уклонились влево, едва успев проскочить под его крылом, чтобы получить преимущество, но они резко развернулись, повторив за ними, и я ощутила волнение, не имеющее ничего общего с битвой. Я не встречала противника, кроме Ли, который осмелился бы бросить мне вызов в бою.

И тут я услышала нечто такое, что сразу свело на нет всю мою радость от боя.

Гаресон рыдал.

Его рыдания были приглушены шлемом и едва различимы в вое ветра и реве драконов вокруг нас.

Я услышала, как его имя срывается с моих губ.

ГРИФФ

Слишком много мест, где они могли находиться, слишком много пожаров внизу.

Слишком много каллиполийских наездников, которых нужно было задержать.

Но мы с Иксионом делали все, что в наших силах.

Всю мою жизнь мы летали вместе, соперничали друг с другом, ненавидели друг друга, но сегодня ненависть, казалось, переросла в нечто иное.

Она, словно буря, распространялась в небе над Новым Питосом, пока мы уничтожали этих каллиполийских ублюдков одного за другим.

– Ты должен быть мне благодарен! – закричал Иксион. – Пусть лучше они будут в безопасности в настоящем укрытии, чем в твоей куче хвороста…

Но что, если эти укрытия загорятся?

Они выберутся. Доберутся до безопасного места…

Слова не имели значения. Значение имела только наша ненависть, одна на двоих со Спаркером. И я знал, что Иксион прекрасно понимал это, как никто другой понимал, что ярость делала нас могущественными. И в его интересах было разжигать ее во мне, а в моих – и дальше испытывать ее.

Но в те несколько мгновений, когда земля проносилась у нас перед глазами, я видел его неправоту.

Антигона поступала так, как представляли себе Шонан и Брэн, а я представить не мог.

Она не трогала жилища норчианцев, нападала лишь на полуаврелианцев и каллиполийских изгнанников.

А где-то внизу, в чужом зажиточном доме, ютились малыши, которых не могла утешить даже мать.

Отыскав ее, мы с Иксионом одновременно сменили направление, словно были объединены общим разумом: я собирался задержать ее, он – обрушиться сверху. И в этот миг я хотел разорвать Антигону сюр Аэла на части.

За ее милосердие. За ее благоразумие.

За то, что она оказалась такой, какой ее представляли глупцы из моей деревни, и за то, что это ничего не меняло.

Иксион поднялся вверх у нее за спиной, собираясь обрушиться на нее, чтобы мы окружили ее.

И тут она произнесла мое имя.

ЭННИ

– Грифф?

На мгновение мы оба замерли. Наши драконы находились в нескольких метрах друг от друга, готовясь к очередному нападению. Я различала пылающие яростью глаза его огромного грозовика, скрываемые железным намордником.

Звуки рыданий Гаресона затихли.

И тут он зарычал так тихо, что я едва услышала:

– Над тобой.

Мы резко ушли в сторону, за долю секунды до того, как сверху на нас обрушился залп пламени, который опалил левое крыло Аэлы, заставил нас кувыркаться в воздухе.

Второй грозовик, почти такой же огромный, как дракон Гаресона, чей гребень отливал серебром, а на доспехах красовалась эмблема рода Грозовых Бичей, помчался на нас. Всадник смотрел на меня так, как будто все остальное сражение – пламя в небе, дым от кораблей внизу, смешивающийся с наползающим туманом, крики арбалетчиков и грохот пушек – не существовало. Были только мы двое и наши драконы.