Ярость огня

И тут Иксион нанес удар.

ГРИФФ

Ей было это под силу. В мгновение ока, в котором уместилась целая жизнь, полная тщетных надежд и фантазий, туманивших мое зрение в промежутках между бодрствованием и сном, пока наши со Спаркером чувства, мысли и разум сплетались воедино, я понял, что она могла это сделать.

Она превзойдет Иксиона.

Ловкая, меткая, неукротимая.

И у ее дракона не было проклятого намордника.

Она покончит с ним.

Я застыл; дым, туман и полыхающий под нами остров перестали для меня существовать, а будущее предстало в ярком свете.

Иксион, должно быть, тоже почувствовал нависшую угрозу, судя по тому, как он начал поддразнивать ее.

– Правильно, – выкрикнул он, – бросайте ваши силы на бастионы драконорожденных. К сожалению, мы решили обезопасить некоторых наших простолюдинов. Спрятать их в наших домах.

Антигона сюр Аэла замерла. Я видел, как понимание пронзило ее, как охватило ее дракона.

Никогда в жизни я не испытывал такого щемящего чувства привязанности к незнакомке, какое испытал в этот момент к этой удивительной девушке.

Иксион воспользовался моментом.

– Значит, твой план был пощадить их, – продолжал он, – и это обернулось бы против нас, не так ли?

Она замерла, забыв о собственной защите. Иксион увидел это, а Нитер напрягся, чтобы изрыгнуть пламя…

…и тут из ниоткуда появилась небесная рыба и атаковала их.

Партнер Антигоны бросился между ней и Иксионом. Тот самый, которого я видел в разведке.

– Дак! – завизжала Антигона.

Небесная рыбка была настолько легкой, что Иксион сюр Нитер с легкостью смог бы отшвырнуть ее со своего пути. И на мгновение мне пришла в голову мысль, что именно так он и поступит.

Но Иксион приостановился, и его шлем съехал набекрень, в давно знакомой мне манере, призванной устрашать противника.

Иксион заметил слабое место в доспехах противника.

И вместо того чтобы отпихнуть небесную рыбу в сторону, он нацелил на нее Нитера.

– Задержи ее, – потребовал он, – пока я займусь Даком.

Я услышал свой запинающийся голос:

– Мой господин…

– Сделай это, – приказал он на норише, – а потом можешь отправляться искать свою мелюзгу.

ЭННИ

Грифф, словно кирпичная стена, удерживал меня, не обращая внимания на огонь, которым мы с Аэлой принялись поливать его. Как будто он не чувствовал его. Как будто его грозовику и дела не было до того, что когти Аэлы царапали крылья, а клыки кромсали броню.

Все, о чем мы могли думать… одна-единственная мысль, заполняющая оба наших разума, объединенных в единое целое: «Добраться до Дака. Добраться до Дака. Добраться до Дака…»

Но дракон Гриффа оказался слишком силен, и каждый удар крыльев грозовика отбрасывал нас назад.

Подальше от них. Подальше от драконьего огня, жар которого исходил от залпов пламени, которыми обменивались Дак с Иксионом.

Но я видела их.

Видела, как грозовик Иксиона навалился на Керту, впиваясь когтями в ее спину, словно огромный медведь.

Видела, как Дак и Керта сопротивлялись, пытаясь сбросить его.

Видела, как грозовик начал что-то разгрызать, и вначале мне показалось, что это крыло Керты, но внезапно я все поняла…

Это была подпруга Керты. Ремень, который удерживал Дака в седле на спине.

И тогда я закричала.

Мы болтались в воздухе под пеленой слоистых облаков, туман смешивался с клубами дыма, затрудняя видимость, а Крепость оставалась так далеко внизу, что крики, доносящиеся с ее башен и валов, были едва слышны.

Аэла зашипела, выплевывая огонь и вырываясь, и я не могла остановить пламя, потому что ее стрельба и мой крик – это одно и то же.

Подпруга была изорвана в клочья. Седло начало сползать набок, и Дак вместе с ним.

Вспышки драконьего огня, освещающие небо, вдруг исчезли. Как бы громко я ни пыталась кричать, нас никто не услышал. Никто не пришел на помощь.

Я слышала, как кричит Дак, слышала, как он выкрикивает мое имя.

И я начала умолять кирпичную стену:

– Грифф, прошу тебя…

Сначала на каллийском, потом на драконьем, затем на норише, а затем Грифф, словно ему не хватало воздуха, сказал мне на своем родном языке:

– Мне жаль.

Подпруга разорвалась. Дак соскользнул вниз. Керта издала пронзительный вопль. И мы наблюдали за падением.

ГРИФФ

Еще несколько мгновений борьбы. Пока я удерживал ее, Иксион не позволял дракону броситься вниз за своим наездником.

Я не услышал удара тела о землю. Мы находились слишком высоко, слишком далеко, чтобы этот звук долетел до нас.

Выше, чем в тот день, когда была сброшена семья Мабалены.

Но небесная рыбка почувствовала.

Пронзительный вопль вырвался из нее, от которого моя душа разорвалась от боли, а волосы на затылке встали дыбом.

Услышав вопль осиротевшего дракона, Антигона затихла. Она бессильно замерла в седле, прекращая бороться со мной.

Иксион отпустил маленькую небесную рыбку, и она с воплем бросилась вниз головой.

Но было уже слишком поздно. Слишком далеко от земли. И больше не раздавалось ни звука.

Крыша Дворца Великого Повелителя потрескивала, пламя вздымалось к небу, но, несмотря на это, небесная рыбка бросилась прямо в эпицентр пламени.