Идеальна для меня

— Не получится трахаться с кем-то другим, Браун. Даже по телефону. Даже, черт тебя дери, в фантазии! — словно нечто само собой разумеющееся заявил он. Как бы я ни хотела, взгляд все равно время от времени попадали на его выпирающую ширинку.

— Почему это? — губы двигались сами, слов я не слышала. Лишь видела, как неторопливо он стягивает галстук, а после умело и буднично наматывает его на свой кулак.

— Потому что ты моя, — поставил точку в этом разговоре Конрад. — И принадлежишь только мне.

Часть 39

— Нет, Конрад, — на жадном вдохе прошептала я, крепко вжимаясь пальцами в мягкую обивку. — Не принадлежу! Человек вообще не может принадлежать кому-либо.

Резко опустившись, Конрад сделал три резких движения, будто военный, обученный ловкости: раз — завел мои руки за спину, два — закрутил на них галстук и крепко его стянул на запястьях, три — потянул вверх, заставляя меня подняться вслед за ним.

— Что ты творишь? — зашипела я, тяжело дыша. Легкий дискомфорт смешивался с полным недоумением и нарастающим страхом.

— Напоминаю тебе, — не жалея, Шульц не глядя сбросил со стола все, что там находилось. Импульсивно, с безумными глазами и раздувающимися крыльями носа. Будто бык, раззадоренный красной тряпочкой. — Чья ты, Эмми Браун.

— Немедленно отпусти меня! — я взвизгнула, когда Шульц сжал края блузы, а затем разорвал пуговицы одним движением. Приспустив ткань вниз до локтя, он напрочь отсек любые возможности пошевелить руками.

— Ты сама напросилась, — хрипло, непривычно низко шикнул он, с поволокой осматривая мою грудь. Руки его крепко сжали окружности, будто громко крича «мое», пока коленом он шире развел мои бедра и слегка толкнул, заставляя повалиться назад. — Клянусь, я хотел просто уйти, но ты не умеешь держать свой дьявольский язык за чертовски сексуальными губами.

— Что?! — ахнула я, отчего Шульц будто отмер. Он поправил напряженный член в узких брюках, а затем судорожно принялся возиться с замком брюк. И если бы не трагичность ситуации, я нашла бы его суетливость забавной.

— То, что слышала! — рявкнул он, скрипя зубами. Наконец, пуговица поддалась, мужчина потянул джинсы вниз на уровень колен, чем лишил дееспособности ноги. И, если быть совсем уж честной, до этого они мне тоже не особо помогали. — Ты специально делаешь это… Доводишь меня до безумия. Потому что тебе нравится.

— И что же мне нравится, позволь узнать? — прыснув от саркастичного смеха, я тут же поперхнулась, когда ладонь Конрада обрушилась на ягодицы резким ударом. Затем еще один, еще… Он словно наказывал кого-то… Только непонятно, меня или себя. Потому как эти игры явно давались мужчины с огромным трудом. Он даже стянул пояс и расстегнул пуговицу на брюках.

— Это, Эмми! — протянул он, совершенно неожиданно сжимая другой сосок и грубо, больно, неистово сильно выкручивая его пальцами. Послышался новый удар, и от резкого, почти невыносимого импульса между ног я согнулась пополам, насколько это было возможно, лежа связанной на столе. — И это. Признайся.

— Что? Никогда… — прикусив губу, я проследила за тем, как, не отводя от меня необузданного взгляда, Шульц облизнул палец и снова вернул его на сосок, нежно и бережно поглаживая. От контраста ощущений меня повело, перед глазами заплясали звезды, напряжение стало совершенно невыносимым. — Ты несешь полный бред, Конрад Шульц. Мне это не нравится и понравиться не может.

Он принял вызов. Этот чертов ублюдок принял вызов сразу же!

Многозначительно выгнув бровь, он слегка согнулся и задержался между моих ног. Одного вида его красивого лица около места тотального напряжения хватило, чтобы едва ли не потерять сознание. Он знал это, играл со мной и смеялся над невозможностью противостоять этому желанию.

— Лгунья, — прохрипел он, а затем раздвинул складки пальцами и провел между ними шершавым языком. Каждая клеточка тела напряглась, превращаясь в наэлектризованный нерв. Тогда он немного отодвинулся и подул на клитор. Я прикусила губу слишком сильно, и маленькая капелька крови наверняка заблестела на губах. — Признайся. И я дам тебе то, что ты хочешь.

Нервно сглотнув, я боролась с собой. Остатками здравого смысла, которые все еще теплились в голове. Бурная фантазия рисовала то, что мог сделать этот мужчина со мной. Как он умеет доставлять женщинам удовольствие. Это словно среди всех наркотиков мира ты находишь именно тот, что вставляет тебя больше всех! Как отказаться от него? Как быть сильной?

Наблюдая за моими моральными терзаниями, Конрад ощущал себя на коне. Я видела это в глубинах его темных порочных глаз, в которых он меня давно уже оттрахал.

— Вкусная, — хмыкнул, снова повторяя свой безумный ритуал, и все посторонние мысли тут же выбились из головы. Он захрипел, поерзав на месте, и это выбило из моей груди несдержанный стон. — И такая мокрая…

— Ненавижу тебя, Конрад! — рявкнула я, пытаясь оттолкнуть мужчину, но это было совершенно невозможно. Тело слушало его, отзывалось, просило, умоляло… К тому же, было связано.