Идет охота на "волков"

Человек выбрался из развалин и пригибаясь, от ангара к ангару, пробежал полсотни метров по развороченной территории. Остановился, прислушался, всматриваясь в темноту, пробежал ещё немного. Очень хотелось закурить, вынул пачку сигарет, подумал, и положил назад. Он крался вперед, к огромному складу, виднеющемуся в отдалении. Двое охранников, делая обход, прошли неподалеку, почти рядом.

— Черт! Ну и темень сегодня! Свети влево, Костя. Ага, сюда. Видишь? Следы!

— Ну и что? Мало тут следов?

— Не-е… Эти, вон, влажные. Свежие.

— Свежие? Хм… Не вижу, что свежие. Обыкновенные. Показалось тебе.

— Да вот же! Дай фонарь! Видишь? Мокрые ещё, грязь внутри?

Он пригнулся и пощупал грязь, перетирая её пальцами.

— Дождик вечером моросил, вот и грязь.

— Может, и дождик… Но вокруг-то сухо?

— Да ладно, Пинкертон. Если бы дождя не было… Хотя, давай глянем вокруг на всякий случай.

Они вытащили пистолеты и углубились в дебри металлоконструкций, покружили, пошли назад. Человек затаился за вентиляционным кожухом.

— Говорил — показалось? А ты, свежие, свежие… — ворчали в темноте.

— Мне — что? Ты, Костя, сам начальник. Я ведь лучше хотел.

— Молодец, молодец. Хвалю. Отмечу твое рвение.

Люди отдалялись, разговор утихал. Мужчина некоторое время переждал, сделал перебежку в десяток шагов, опять переждал, осмотрелся — опять перебежка в десяток шагов. Так добрался до интересующего объекта. Но подходить вплотную опасно — склад освещался прожекторами, лучи слепили со сторожки и с высоковольтных опор. Находясь в тени, на расстоянии, мужчина продвигался вдоль стен, высматривая лазейку, и ничего не находил, все было тщательно заварено, заложено, забетонировано. На углу — приделана пожарная лестница, обрезанная, правда, от земли метров на пять-семь выше, и на эту сторону лучи не падали.

Человек раскрутил с себя веревку с крюком, прицелился, бросил крюк на лестницу. Негромкий стук — и крючок надежно зацепился за нижнюю ступеньку. Он подскочил к стене и по веревке проворно добрался до лестницы, по ней — торопливо на крышу. Сырая от вечернего дождя крыша — покрыта толью и залита гудроном, человек пробежал по ней и юркнул в дверцу, очутился в складе. Там, уже по внутренним металлическим лестницам — спустился сначала на смотровую площадку, затем на площадку мостового крана, оттуда на землю. В складе было совершенно тихо и еще более темно, чем на улице. Натыкаясь на ящики, контейнеры, спотыкаясь неизвестно обо что, почти на ощупь приблизился к мешкам, наполненным баритовым порошком, закатил рукав и углубился в него по самое плечо.

И в это время ворота застучали, загремели, снаружи снимали замки, послышался приглушенный разговор. Человек стремглав бросился назад, в несколько секунд оказавшись под крышей. Ворота отворились, зашарили по углам фонари. С высоты голоса слышались плохо.

— Вы, Клеопатра Алексеевна… зря… четырежды говорил… как прикажете… само собой…

— Костя, ты отвечаешь… а ещё… глухой…? Я же ясно слышала! — повысился голос.

— Крысы наверное! Тут их знаете сколько?

— Головой отвечаешь! Вместе с завскладом! Слышали? Оба!

— Конечно! Само собой!

Человек на смотровой площадке, в темноте нечаянно задел забытый рабочими рожковый ключ, он звякнул и с высоты полетел под ноги говорящим, громко шлепнулся на землю и скользнул под двадцатитонный контейнер.

— Что это!? А говорил крысы!

Лучики фонарей зарыскали по верху: по мостовому крану, по крыше, по вентиляционным сооружениям, по балкам.

— Вон он!

— Стой, падла! Стрелять буду!

В одно мгновение мужчина вылетел на крышу, бросился к пожарной лестнице, оттуда, обжигая руки, по веревке на землю. А охрана мчалась со сторожки и с самого склада, лязгали затворы пистолетов и автоматов. Беглец добежал до полуразрушенных строений, ржавых металлоконструкций и затерялся в них. За ним следом подлетели охранники.

— Цепью давай, цепью! Не уйдет!

— Братаны! Заглядывайте в каждую дыру! В каждую яму!

— Вон там мелькнул!

Выстрел! Ещё один!

— Стой, падла! Хуже будет!

— Щас, щас я его в журню отправлю!

Молния и гром — короткая очередь из АКМ.

— Налево, Костя! Налево!

— Окружай!

— Острожно! Под свои стволы лезешь, дурак!

— А-а! Ногу! Колено! Ударил, ч-черт!

Увертываясь, извиваясь, человек подлетел к бетонному забору, встал на торчащий железный костыль и перекинул тело за ограду. Преследователи находились еще в дебрях металлолома и развалин, но в последний момент пуля цокнула рядом с беглецом, отколов бетонную крошку и больно рассекла щеку.

Он скакал по буеракам, по разбросанным кучкам мусора, по стеклянному лому, бежал к оврагу, где спрятана была машина. Кубарем скатился к колесам, распахнул дверь и, заведя двигатель — с ревом сорвался с места.

Преследователи остались позади, человек достал носовой платок, и одной рукой удерживая руль, вытер кровь с раненой щеки.

— Ну, Ромейко, ты даешь! Врюхался в приключение!

Жигули неслась по дороге в город, Ромейко скосился в зеркало — издалека фарили две машины, переключались с ближнего на дальний. Он прибавил газу.

— Выручай, старушка!