Идет охота на "волков"

— Угу. К слову. Мне вот к слову на ящик из Нигерии опять электронка пришла. Прикинь? Черномазые какой уже раз предлагают обналичить пять миллионов баксов. Ха-ха-ха! — внезапно развеселилась. — Якобы у одного придурка дедушка — совладелец алмазных разработок. Ну и, юридические заморочки таковы, что для получения внучком денежек — их необходимо переслать на счет заграничной компании, или частного лица, и обналичить. За услугу предлагают десять процентов от суммы. Лафа да? В одном беда: у потенциально богатенького буратины, у внучка — нет средств на оформление процедуры, всего-то сотни-другой долларов. И я должна их послать. Прикинь? Смешит наивная настойчивость, или настойчивая наивность — с какой черножопые записывают меня в лохи. С постоянством восхода и заката я освобождаю почту от таких коммерческих предложений. Тебе не присылают?

— Кажется, из Берега Слоновой Кости, что-то было. Содержание примерно то же. Папа-бизнесмен внезапно умер, а дочь с мамой не могут получить наследство. Балабаны из Африки.

— Ну. Не знаю, почему облюбовали мой ящик?

Они дожевали пирожки, вытерли жирные пальцы нарезанными салфетками и поднялись. Атамбай вынул из кармана мелочь и рассчитался с официанткой, пожилой некрасивой казашкой. Мурка махнула телохранителям в машине, чтоб ехали без неё, а сама решила пройтись до офиса с Атамбаем. Один из охранников вылез и на расстоянии нескольких шагов тронулся следом. Утренний Шымкент наполнялся людьми, в районе МКТУ сновало много студентов.

— Вот что, Атамбай. — Мурка вздохнула и полезла за сигаретой. — Если мы бортанем латышей?

— Не понял?

— Соображай! Бабки нужны срочно. Теперь понял? Предоплату за следующую партию получаем, а с товаром торопиться не будем.

Атамбай остановился.

— Да вы что!? Деньги идут перечислением, начнутся суды, арбитражи, разборки!

— Тебя волнует только это? — Мурка улыбнулась. — Не беспокойся. Наши стряпчие устроят форс-мажорные обстоятельства. Все будет грамотно.

— Клеопатра Алексеевна! Так нельзя! С Иван Иванычем до сих пор не разобрались! Думаете, нам простили? Питерские? Четырнадцать человек положили! Или зря рисовался тут Булат-Сифон?

— Ну, хватит! — Мурка внезапно рассвирепела. — Фильтруй базар! — прошипела как можно тише, оглядываясь на посторонних. — Будешь мне сцены устраивать! Советовать мне будешь! Иван Иваныч, Булат-Сифон! Или, может, глазками туда стреляешь? Защитник?

— Да причем тут!.. Неужели непонятно: если и латышей кинем — никто с нами работать не будет?!

Они застыли среди тротуара, студенты озирались на них, обходили, толкали.

— Чего торчим? Пошли! — Мурка сдвинулась, увлекая Атамбая, охранник следовал в отдалении. — Слушай сюда, бухгалтер! — прищурилась, еле сдерживаясь. — Больше никогда, понял, никогда не говори о том, чего не спрашиваю! Понял, говорю? — резко повернулась и схватила его за пуговицу. Телохранитель напрягся. Атамбай разжал губы.

— Слушаю вас.

— Я уничтожу этих Иванов Ивановичей, Булатов-Сифонов, Седых и прочих! Всех, кто возникнет на дороге! Не знаю, что такое воровские законы и понятия, и не хочу знать! Я сказала — это и есть закон!

— Латыши не воры. Обычные бизнесмены. Наша репутация зависит от того, насколько добросовестно выполним свои обязательства.

— Вздумал читать лекцию о репутации? Нужны бабки, и не важно какой ценой! Необходимо кинуть латышей — я кину, взорвать земной шар — взорву! Пущу в космос все население земли тогда, когда возникнет необходимость! И не напоминай мне об этих говнюках, Сифонах и прочих! Репутация! Ты о чем, Атамбай? Где таких слов набрался? Разве говорила я когда-нибудь о репутации? Репутацию дают деньги, а деньги бывают у тех, кто о репутации не заботится! В университете вас учили считать бабки, а надо было учить — как их делать. Что же молчал ты о репутации, когда питерских кинули?

Атамбай шел рядом, смотрел под ноги — изучая носки своих туфель.

— И теперь молчи!

Они приблизились к офису, поздоровались с дежурным и открыли дверь в кабинет Мурки. Она скинула красный плащ с плеч, и бросила на стоящую в углу вешалку.

— Давай отчеты! — приказала, усаживаясь за стол. — Продолжим!

Атамбай покопался в папочке и достал бумаги, результаты ревизии складов. Подал, присаживаясь ближе — пояснять отмеченные цифры. Она нетерпеливо ждала. Потом стала внимательно просматривать отпечатанные на компьютере листы.

— Значит, все ж таки воровал? Кому верить?! А? Атамбай! Ведь я его, козла, из дерьма вытащила! — она листала документы, разжигаясь и разжигаясь. За последнее время стала раздражительной, вспыльчивой, заводной. Мужики на фирме шептались: не трахает никто, вот и бесится. Такая яркая сука — и без кобеля. Те, кто пытались ухаживать, получали свирепый отворот, а сама симпатий ни к кому не питает. — Чем больше человеку делаешь добра, — сказала она, водя накрашенным ногтем по графам, — тем они неблагодарнее. Это надо! Смотрит так преданно, готов скушать от умиления — а за спиной хапает внаглую! Короче! Сегодня езжай на склад, нет, сейчас, и вышвырни его к чертовой матери! Чтоб духу не было!