Идет охота на "волков"

Жигуль выл от напряжения, гремели не отрегулированные клапана и растянутый ремень, поршневые перегородки готовы были разрушиться.

— Жми родная! До поста дотяни, а там разберемся!

Сзади, не переставая, семафорили.

— Хорошо, хоть номера додумался снять! — он опять вытер кровь со щеки, сбегающую на шею, на живот. Машина выдала все ресурсы, больше выжать из неё ничего нельзя. — Ещё немного! Не подведи!

Впереди показался ярко освещенный пост ГАИ. Ромейко подлетел к нему и со всего маху ударил по тормозам. Его кинуло на руль, в следующую секунду он завернул в бок и приткнул машину у входа в пост. Оттуда вынесло знакомого гаишника.

— Это ты, капитан? Пьяный, что ли? Куда гонишь?

Видно было, как вдалеке преследователи остановились, завернули обратно и, мерцая задними фонарями, исчезли в темени.

— Нашел пьющего! Я одиннадцать лет, как бросил! Забыл?

— Да ты в крови весь! Что случилось?

— Ерунда! Щеку сучком распорол! Повезло, мог бы и в глаз попасть!

А на базе спешно собирали и увозили оружие, опасаясь визита полиции. Больше других метался Костя. Муратидзе дала необходимые распоряжения, вызвала по телефону Грека, и в сопровождении телохранителей — укатила.

27

Весна буйствовала зеленью, но холода долго не отпускали. Ученые мира трубили об ущербе, наносимом природе деятельностью человека, о глобальном потеплении — а в Шымкенте обыватели бурчали о необычно прохладной весне. В середине апреля люди еще не вылезли из теплых курток и плащей, из свитеров и пуловеров. И опять синоптики обещали заморозки на севере страны до двадцати градусов мороза, а на юге — до пяти. И хоть сами по себе заморозки весной не редкость, и урожаи гибли, но все же не южная это погода, считали обыватели.

Атамбай ёжился под навесом в ожидании чая, а женщины рядом валяли пирожки и швыряли их в масло, на горячую сковороду. Белое тесто взбухало, рыжело, золотилось и испускало дымный аромат. Пирожки с картошкой, покрытые свежей корочкой, горячие, сочные — вещь. Еще вкусны беляши, такие же свежие и сочные, но их Атамбай покупал редко, неизвестно какое мясо, какой фарш в уличных условиях туда закладывается. Не так давно пресса сообщала об узбекском каннибале, профессоре из Самарканда, или Бухары, который убивал людей, перекручивал их на фарш и продавал в виде шашлыка. Говорят, попадают в фарш и ишаки, и собаки, и кошки. Бр-р!

Когда пирожки прожарились и их подали с чаем, к Атамбаю за стоячий столик подошла Мурка. Сбросила сумочку с плеча, навесила на приваренный железный крюк.

— Смотрю — Атамбай, не Атамбай…

— Здравствуйте, Клеопатра Алексеевна.

— Привет. Всегда завтракаешь в такой непринужденной обстановке?

— Люблю пирожки. А ем их в одном месте, здесь.

— Понятно. Про вчерашнее слышал?

— Имеете в виду стрелялки? Слышал. Грек сообщил.

Мурка взяла с тарелки Атамбая пирожок и запустила в него зубы.

— М-да. Ехал Грека через реку. — сказала она, жуя. — Сунул Грека в реку руку. Ну, что он рассказал?

— Да что? Стреляли на складе… Кто-то проник на территорию. Шпана наверное? Или есть другие предположения?

— Подозреваю одного типа. Знаешь кого?

— Не-а.

— Бывшего полицейского. Ромейко.

— Зачем это ему? Мстит, что без работы остался? Его бы и так выгнали. На юге в силовых структурах русских не любят. Их можно по пальцам пересчитать.

— Это только мои предположения. А зачем? Может и мстит. Но я думаю из гордости. Как ни крути, а профессионал он тот ещё. Тертый спец!

— Хорошо. Допустим — он. Чем нам это грозит? — Атамбай начал второй пирожок, и ещё один подложил Мурке. — Все ещё роет дело с наркотой? Не осталось ни одного свидетеля, только три камазиста. А те ничего не скажут — потому, что не знают. Все чисто.

— Поэтому и роет, что чисто. Доказуха нужна. Официально-то мы можем и послать его, теперь не на службе. А неофициально… Будет вот так гнилить, пока не подстрелят. Ладно. Что там с латышами?

— Ничего. Нормально. Выполняем контракт.

— Знаю, знаю.

— Есть возможность увеличить поставки. Мне с Узбекистана звонили, предлагают свой хлопок.

— О-о! — замахала руками Мурка. — Ты что, погнал, Атамбай? Первый раз с узбеками работаешь? Ну, съезди ещё раз, пообщайся с таможней, с ментами, с налоговой. Это же Казахстан начала девяностых! Лучше с папуасами, с неграми, с кем угодно, только не с Каримовым!

— Да я так, к слову.