Иди ко Мне!

— С тех пор почти месяц не разговаривает. Психиатр выписал Верочке направление в «дурку», а муж запретил туда дочку везти.

— Хороший у тебя муж, — улыбается батюшка. — И зачем нам «дурка»? Это просто испуг, всё скоро пройдёт.

Через день вижу эту женщину в храме. Ставит свечи к иконам и сообщает радостно:

— Верочка наша уже разговаривает и весёлая, как прежде. Прав был муж. Повезло мне с ним.

Клубника

Рассказывает бабушка Ева, переехавшая из зоны Чернобыльской катастрофы к сыну в Москву:

— У нас после Чернобыля все овощи и фрукты были облучённые. Урожай сказочный, а есть нельзя. И вот принесла одна женщина в храм корзину клубники, да такой красивой и крупной, что глаз не отвести.

— Благословите, — просит, — батюшка, клубники поесть. А то исплакалась я, что пропадает всё.

Поднёс наш батюшка счётчик Гейгера к клубнике, а счётчик зашкалило, как от атомной бомбы.

— Нельзя, — говорит, — такие ягоды есть. Вы же сами слышите, как клубника «стучит».

Оставил он корзину на солее и ушёл в алтарь. Тут литургия началась. После литургии идёт батюшка мимо корзины, и почему-то потянуло его снова проверить клубнику на радиацию. А клубника уже чистая — не «стучит». Очень-очень хорошая клубника! Хотите, я вам адрес батюшки дам? Он подтвердит.

Забор

В 1966 году, и как раз в день моего рождения, в Москве открывался Международный конгресс психологов. В ту пору я училась в аспирантуре по специальности «Социология и социальная психология». И так велика была жажда знаний, что ради возможности попасть на конгресс я договорилась с «Литературной газетой», что буду их обозревателем на этом форуме учёных.

К открытию конгресса надо было написать статью на обязательную в таких случаях тему «Россия — родина слонов». То есть о том, что мы первыми полетели в космос, а успехи советской космической психологии намного превосходят достижения других стран в этой области. Кстати, это действительно так, и мы в ту пору опережали многих.

Неделю я пыталась взять интервью у известных учёных, но один в отъезде, другой недоступен. Короче, к утру надо сдать материал в редакцию, а у меня полный провал. И вдруг звонит корреспондент ТАСС Александр Мидлер и говорит:

— Хочешь подарок ко дню рождения? Сейчас мы с одним зарубежным спецкором едем брать интервью у профессора Фёдора Дмитриевича Горбова и можем взять тебя с собой. Ты хоть знаешь, кто такой Горбов?

Как не знать? Человек-легенда! В годы Великой Отечественной войны студент Горбов из мединститута ушёл добровольцем на фронт и был потом военврачом авиационного полка. Три ордена Красной Звезды и другие боевые награды и медали. Именно Горбов лично отбирал кандидатов для первого отряда космонавтов, и он же вычислил космонавта номер один — Юрия Гагарина.

И вот мы уже в «хрущобе» Горбова с весьма попорченными, изрисованными обоями. Это дети после смерти мамы стали рисовать на обоях, а папа-вдовец не только не препятствовал, но был убеждён: хорошо, когда дети радуются и рисуют. Сам Горбов мало похож на профессора — старый свитер грубой вязки и уже вытертые джинсы. Правда, на лекциях он появлялся в безукоризненно элегантном костюме и был, говорят, из дворян.

— Фёдор Дмитриевич, — спрашивает зарубежный спецкор, — а какой была психологическая подготовка Юрия Гагарина уже в предстартовые минуты?

— Я анекдоты Юре рассказывал — он так смеялся.

— Как анекдоты? — переспрашивает, недоумевая, спецкор, твердокаменный марксист, глубоко убеждённый, что в такие торжественные минуты надо говорить о роли великой Коммунистической партии и об ответственности человека перед ней.

Позже я узнала: одного космонавта перед стартом так застращали речами об ответственности перед Коммунистической партией, что у него подскочило давление, и в космос полетел его дублёр.

Взяли мы интервью у Горбова и помчались готовить материалы в печать. Перечитываю дома запись беседы и натыкаюсь на непонятное место про какой-то загадочный гомеостат. «Это важно», — подчеркнул Горбов. А что тут важного, не пойму. На часах уже девять вечера. И всё же хватаю такси и еду к Горбову:

— Фёдор Дмитриевич, простите, но что такое гомеостат?