Иди ко Мне!

Впрочем, управлять поведением человека можно и без помощи дистанционного пульта. Вот классика социальной психологии: в группе из десяти человек все, кроме одного, подсадные утки, обязанные утверждать, что белое — это чёрное, а сахар — это соль. Методы группового внушения, как правило, срабатывают, и человек под давлением группы начинал ощущать солёный вкус сахара и говорить, что белое — это чёрное. Толпа управляема, и как же за последние полвека усовершенствовались методы оболванивания людей!

— Самая большая подлость — это манипулирование людьми, — говорил ещё в те годы доктор медицинских наук полковник Горбов.

Фёдор Дмитриевич умер в 1977 году. А в 2014 году нам дано было увидеть то торжество подлости, когда украинские школьники, прыгая, скандировали: «Москаляку на гиляку! Хто не ска-че, тот москаль!» Пожалейте этих детей — они жертвы манипуляций и хитрой, подлой информационной войны. И ведь наверняка есть среди них хотя бы один подросток из христианской семьи. Прыгает, как все, а душа плачет: нельзя, грех вешать людей... Тут своя беда — ум с сердцем не в ладу, и как же больно тебе сейчас, дитятко. Спаси, Господи, и помилуй обманутых детей!

А теперь расскажу про забор, напомнив о той ночи, когда мы засиделись в гостиной пресс-центра почти до утра. Всё это происходило в высотном здании МГУ на Ленинских горах, а за оградой университета нас ждали машины, развозившие участников конгресса по гостиницам и домам. И вот идём мы той ночью к машинам, а за ограду не выйти: проходная заперта, а на двери записка вахтёра: «Вернусь через 10 минут».

Ждём десять минут, пятнадцать, двадцать. Бесталанные чиновники от науки, получившие свои учёные степени за идеологические заслуги, тут же завели дежурные речи о необходимости «принять меры» и «поставить вопрос ребром». А профессор Юрий Александрович Бронфенбреннер, американец русского происхождения, влюблённый в Россию, вдруг оживлённо заметил:

— О, я вижу хороший дирка в заборе. Айда в Дирку!

Профессора, академики, знаменитости тут же, не церемонясь, пролезли через дырку в ограде, радуясь возможности наконец-то уехать. Но не тут- то было. Чиновники даже не сдвинулись с места и осуждающе смотрели на легкомысленных учёных, не способных вести себя достойно. В общем, знаменитости вынуждены были ждать тех, кто остался за забором. А это были звёзды мировой величины — живые авторы учебников и монографий, первооткрыватели современных направлений психологии и такие лёгкие в общении моцарты науки.

Ждать пришлось долго. Уже всходило солнце, когда появился заспанный вахтёр, и чиновники степенно прошли через проходную к машинам.

Почему-то до сих пор ярко помнится этот забор, где по одну сторону стояли умы, а по другую — увы.

* * *

Социологи сегодня бьют тревогу: в мире нарастает разобщённость людей. Словом, всюду свои заборы, разделяющие людей по социальному статусу, по уровню доходов, по нациям и так далее. Слава Богу, что в Православии незначимо, кто академик, а кто — дворник, и заборов между людьми тут нет. В принципе нет, хотя всякое случается.

Вот одна история. Попросили меня как-то отредактировать брошюру совсем молоденького священника, ещё учившегося в семинарии. Юный священник бурлил идеями, полагая, что надо «осовременить» святых отцов и переписать их «художественно и по-русски», чтобы было понятно молодёжи. А писал он по-русски так: «Как садовник любовно окучивает яблони, так святые отцы взращивали свою паству».

— Батюшка, — говорю, — это картошку окучивают, а яблони окапывают.

— Да как вы, мирянка, смеете делать замечания священнику? — вспылил мой собеседник. — И запомните главное: только лица священного сана вправе писать о духовном!

«Да здравствует священный союз писателей!» — воскликнула я про себя, а вслух поблагодарила батюшку за то, что он отказался от моих услуг.

И всё-таки православным невозможно всерьёз поссориться, потому что перед Причастием надо примириться со всеми. И однажды молодой батюшка смиренно пал передо мной на колени, испрашивая прощения и признаваясь, что не получается у него писать. Стоим мы оба на коленях, каемся и радуемся непонятно чему. А ведь эта радость по сути проста: был забор — и нет больше забора. Господи, слава Тебе!

Корова и космос

Когда Юрий Гагарин, Герой Советского Союза и космонавт номер один, прилетел в Ташкент, меня включили в список сопровождающих его лиц и велели взять интервью у Героя. Но какое там интервью, если Гагарин с утра до ночи заседал на всевозможных торжествах и был недоступен?

Ездили в те дни на бешеной скорости. Трасса заранее очищена от транспорта, и правительственный кортеж с Гагариным мчит на скорости под двести или даже больше. И вот влетаем мы на такой скорости в распахнутые ворота секретного оборонного завода, куда и по пропуску трудно попасть. То есть, чтобы получить пропуск, надо месяцами проходить проверку на отсутствие шпионских связей. А тут встречающие стоят навытяжку, и все секреты общедоступны.