Игра

– Да, вы не думайте чего лишнего, Жанжак! – разулыбался священник. – Вы, может, о хранилище думаете? Так, кто же не знает, что издавна лекари и учителя приходят в село оттуда. Это же не секрет какой. А мне было бы интересно обсудить с вами сегодняшнее ночное происшествие. С вами, как его участником…

– А откуда вам знать, что я – участник?– перебил, сдвинув брови Жанжак. Усталость вдруг покинула его. Он снова был готов слушать и слышать, был готов к защите.

– Да, вы меня, право дело, за слепого и глухого считаете, сосед? Вон, и меч у вас просто так по утреннему делу на боку висит, и крыльцо сгорело само собой, пока вас не было,– все жестче и злее отчетливо проговаривал священник, нависая над лекарем.– Да и отлучились вы ночью из дому сугубо по делам лекарским – понос у старосты вылечить. Так? Давайте уж, по делу, по делу разговаривать будем.

Только теперь, вплотную к нему, увидел Жанжак, как велик новый батюшка. Велик и силен, судя по плечам. Такому бы не в священники – в патруль!

– Ну, так как? Зовем учителя?

– Зовите, раз хотите,– буркнул лекарь, переступая порог дома.– Поговорим.

«А что? И поговорим»,– думал он, устраиваясь за столом в просторной горнице. – «Учитель и поговорит. А я послушаю, что тут и как».

– Ну, так, подождите тогда немного здесь, сейчас я сам схожу за ним,– обрадовано закивал батюшка и прикрыл дверь.

«И чего он сам-то пошел?»– думал Жанжак, с любопытством осматриваясь.– «Мог бы и пацанов послать – вон их сколько на улице бегает».

В доме священника он был впервые, но ничего нового для себя не увидел. Как и у большинства сельских жителей, две комнаты, разделенные печью, икона в дальнем от входа углу, окна во двор, лавки вдоль стен. Дом – он и есть дом. Лекарь снял, перекинув ремень через голову, сумку, положил ее сбоку на лавку. Но меч, потрогав кожаную перевязь, снимать не стал, а только сдвинул чуть дальше, чтобы не мешался.

На столе стояло плоское блюдо, полное слегка подсохших, видать, вечерней выпечки, пышных блинов, тарелка свежего жидкого меда, крынка с молоком и чайник, судя по всему только что снятый с печи.

«Это как же он меня перехватил-то? Чайник, выходит, снял, выбежал – а тут и я иду?»

На дворе загомонили мужики, дружно здороваясь с учителем.

Длинноволосого чернявого учителя в селе уважали. Он был намного моложе лекаря, но тоже уже давнишний, и практически все дружинники недавно еще ходили к нему в школу. Да, и школой-то назвать… В доме, что учителю положен, одна комната, что побольше, уставлена лавками и столами. Два длинных стола и лавки вдоль них. Вот и вся школа.Учил учитель письму, счету, чтению по книге, что переходила по наследству от одного учителя к другому – давали ее в руки только лучшим ученикам (а остальным это чтение и не нужно вовсе было). И еще он рассказывал историю. Только в хранилище хранили историю. Только там знали, как и что случилось. Вот, учитель и рассказывал, объяснял. Как сказку, как фантазию какую-то. Про города, про машины, про дома многоэтажные, про библиотеки, где любой мог взять любую книгу. Про катастрофу.

– Ну-с…– священник поднял руки, благословляя пищу.– Приступим. Заодно и побеседуем о делах сельских и не сельских.

– Угу,– покивал головой Жанжак, слизывая текущий по пальцам мед.– Отчего бы и не поговорить?

Учитель не ел, а только с подозрением осматривался, сидя молча в углу у печки.

– Так, все-таки,– продолжал священник с напором и энтузиазмом.– Не кажется ли вам, уважаемые представители хранителей…

– Хватит,– прихлопнув ладонью по столу, учитель поднялся с места и направился к выходу.

– Куда же вы, учитель? Или, лучше и правильнее будет сказать, – хранитель?– выделив голосом и начав, было, смеяться, священник тут же замолк, потому что кадык его укололо жестко. Одной рукой, пахнущей какими-то травами, оказавшийся вдруг позади лекарь зажал его рот, а другой прижал лезвие своего длинного ножа к горлу, чуть даже поцарапав кожу. Не сильно поцарапав, не до крови, но чувствительно.

И учитель, оказывается, не собирался никуда уходить. Он просто выглянул на улицу, аккуратно закрыл дверь на засов, а потом с задумчивым видом молча пересек комнату и прикрыл внутренние ставни. В комнате сразу стало сумрачно.