Игра ненависти и лжи

Боги. Вся сила, что у меня еще оставалась, испарилась в тот миг, как она перехватила контроль. Она пытала меня, покуда я не мог уже толком вдохнуть. Если когда я и был близок к тому, чтобы поверить в судьбу, так это сейчас. Мне на роду было написано любить Малин Штром. Она слишком идеально подходила моей тьме. Невозможно, чтобы нашим душам не было предначертано слиться в одну.

– Ты повелеваешь мной, – хрипло прошелестел я. Я держался за ее талию, направляя движения. – Ты это знаешь? Я склоняюсь лишь перед тобой.

Малин поцеловала меня с таким же отчаянием, которое испытывал перед ней и я. Нас ничто не разделяло, и все равно мы были недостаточно близко. Когда она подвела меня к своему центру, мой лоб упал ей на плечо, разорвав поцелуй.

Ее губы разошлись, когда мы, скользя, соединились. Какой-то миг мы ничего не делали, только дышали, впившись глазами друг в друга. Когда она начала двигаться на мне, я чуть не умер.

Обхватив руками бедра Малин, я впился в ее плоть, отвечая на темп. Она уперлась ладонями в стену пещеру.

– Кейз, – выдохнула она. Я ничего в жизни так не желал, как звука моего имени, срывающего с ее губ в такие моменты.

– Мал… боги.

Я заключил ее талию в кольцо своих рук и крепко обнял. Ее тело дрожало. Снова и снова она с тихим всхлипом выдыхала мое имя, согревая изгиб моей шеи, пока мы не рассыпались вместе. Пот капал с моего лба, когда я поднял глаза. Я не мог вздохнуть. Малин баюкала мою голову у себя на груди, прижимая ее к яростному биению своего сердца. Я стискивал ее тело; я отказывался ее выпускать.

Мне хотелось, чтобы этот миг никогда не кончался. Миг, когда девочка, еще ребенком пробравшаяся в мою душу, единственная девочка, знавшая мои глубочайшие страхи, способная сжечь мир дотла ради меня точно так же, как и я бы сжег его ради нее, стала моей на все то время, что нам еще отпущено.

Связаны до конца.

Глава 29. Повелитель теней

– Какого пекла с вами произошло? – проорал Раум с другого конца лагеря.

Мы замерли на границе леса. Его хитрые глаза различили нас, как только мы выступили из теней под сияние лунного света.

При звуке его голоса дюжина глаз обернулись, впиваясь в нас двоих. Мою кожу тревожно покалывало. Бывали случаи, когда я требовал, чтобы на меня обращали внимание, но по большей части я предпочитал окружать себя тенями и неприметно стоять в сторонке.

– Что происходит? – Хоб поднес к губам оловянную чашку и сделал глоток, выгнув бровь.

– Что? – я шагнул вперед, прикрывая собой Малин. Если кто-то знает, что мы только что сделали, и хочет выместить свое негодование, то пусть оно сперва ударит в меня. Мы решили держать свои обеты в секрете от гильдий, пока не вернемся из Хемлига. Требовалось сфокусироваться на поисках Дома Бастардов и попутном уничтожении Иро, но возможно, Рауму были видны руны, вырезанные на наших ладонях.

Вдруг Малин схватила меня за руку.

– Кейз, смотри.

Мои глаза округлились, когда она шагнула под свет луны. Ее плечи покрывали завитки тьмы, как будто ее тень следовала за ней прозрачной мантией. Но это было еще не все. Там, где соединялись наши руки, тонкая дымка черноты сплеталась с проблесками золотистого света.

Чем сильнее разгонялся мой пульс, тем глубже становились тени и свет.

– А ваши треклятые глаза! – Раум не мог остановиться, раз уж начал. – Поглядите на их глаза!

В тот же миг мы с Малин посмотрели друг на друга. Она ахнула, раскрыв рот. Я предположил, что один из моих глаз выглядел совсем как у нее. Два разных цвета переплелись, словно пролитый эль, схлестнувшийся со сладким вином.

Яркая смесь ее прекрасного зеленого и моего золотого.

Кончики пальцев Малин коснулись одного из моих глаз.

– Как это произошло?

Това протиснулась между товарищами, злобно зыркнула на нас и оторвала наши руки друг от друга. Из ее горла вырвался глубокий рык, когда она увидела руны на наших ладонях.

– Вы, идиоты, принесли обеты, так?

Мы и ответить не успели, а на нас уже обрушился хаос.

Яростная атака со стороны женщин обеих гильдий заставила меня пожалеть, что мы вообще вышли из нашей пещеры. Дагни скалилась, словно была готова свернуть мне шею. Това отказывалась на меня смотреть. Малин она удостоила такого же обращения, после чего решительным шагом направилась в противоположный конец лагеря, чтобы бросать оттуда в нас злобные взгляды, попутно запихивая себе в рот жареные орехи. Джунис хмурилась и бормотала что-то о том, что люди, которые ей дороги, никогда не зовут ее на свои обеты.

– От этого мы только выиграем, – сказал Никлас. – Кто знает, какую силу вы возьмете друг у друга. Это изменило вас физически, и я могу только гадать, что это сделает с вашим месмером, но с огромным удовольствием посмотрю, во что это выльется.

Завидев Хагена и Барда, я снова начал заталкивать Малин себе за спину. У Барда за плечами не было долгой истории доброты по отношению к ней, а вот Хаген, вероятно, собирался перерезать мне глотку. Лучше, если она будет стоять позади меня и этого не увидит.