Игра в Джарт

– Лливелин? Серьезно? Лллл-ииии-веллл-инн? – тихонько пробормотал Гроссмейстер таким тоном, будто на языке его перекатывалось не слово, а кошачье дерьмо. – А смогу я называть его просто король Вел? – он покосился на свою девицу. Та сжалась в комочек, из последних сил стараясь не рассмеяться, что, надо сказать, пришлось рыцарю по душе. Прежде тяга его товарищей при всяком случае веселить дам и даже обозных девок нелепыми выходками, выставляя себя шутами (не сказать хуже) немало гневила его, но теперь он, кажется, понял, в чем тут соль. – Нет? Уверена? Чтоб его.

Девица прикусила пальцы, сдерживая смех. Гроссмейстер самодовольно ухмыльнулся, и, повысив голос, обратился к сенешалю:

– И куда же, скажи, послал меня ваш господь на этот раз?

Сенешаль отвечал с непоколебимой учтивостью:

– Слыхал я, что рыцари Ордена Мирного договора, известного еще как Орден Быка и Чаши, много лет преследуют рыцаря-убийцу, бесчестного злодея Моргауза, а вы, монсеньор, единственный во всем свете, кто остался в живых, схватившись с этим могучим и свирепым воителем. Пусть от вас он ушел живым, но оставили вы подлецу на память метку, лишив глаза. Если кого и страшится тот Моргауз из всех рыцарей на свете, то лишь вас, монсеньор, и вашей беспримерной доблести…

– Мне было девять. Теперь, я уверен, получилось бы лучше, – поморщился Гроссмейстер, однако, осознав смысл сказанного сенешалем, нахмурил гневно брови (а сердце – его каменное сердце – на мгновение стало ледяным). – Постой-ка. Ты знаешь, где Моргауз?

Кровь его замедлила бег и сделалась холодна, словно и в самом деле была змеиной. Мысли же, напротив, полетели, закружились смертельной вьюгой, и, как наяву, снова услышал он те душераздирающие, пронзительные крики, полные боли, и ярости, и отчаяния, сливающиеся в жуткий, замогильный вой – Моргауз! Моргауз! – кричали мертвецы ему, и вой этот пробуждал в душе его ярость, темную, тяжелую ярость, от которой до смерти всегда было так близко.

Моргауз?

Здесь?

Моргауз?!

– Да, монсеньор, – сенешаль склонил голову. – Тут дело вот в чем: на той неделе Жан Мятежник, безземельный король Ирландии, потребовал от моего государя поставить в войско ему тысячу солдат. И, дабы принудить Ливеллина к повиновению, прислал за этой непосильной и несправедливой данью Моргауза, исполинского рыцаря, который будет сильнее четырех здоровенных бойцов! Всем известно – Моргаузу никогда не требовалось второго удара, чтоб снести голову дерзнувшего бросить ему вызов. И никто из живущих, кроме, божьей милостью, разве что вас, чудище такое одолеть не в силах!

Гроссмейстер рассмеялся, и его неуместный, леденящий душу, как крик неясыти, хохот, нагнал, кажется, на королевских рыцарей большего страху, чем сам пресловутый Моргауз.

– Не милостью, так силой, – сказал Гроссмейстер с улыбкой заледеневшему от той улыбки в седле сенешалю. – Что ж, тогда веди меня к нему.

– Мой король будет рад оказать вам гостеприимство!

– До твоего короля мне нет никакого дела. Отведи меня к Моргаузу.

Услышав это, даже рассудительный сенешаль побледнел от гнева, однако, не выказывая недовольства, пришпорил коня, и сказал лишь:

– Да благословит вас бог, монсеньор. Следуйте за мной.

8

В подлеске кони шли медленно. Среди огромных, в несколько обхватов, дубов и кустов терновника росли молодые дубки, обвитые плющом, сплетались беспорядочно стебли ежевики. Из оврагов тянуло тоскливой промозглой сыростью, не было слышно ни пернатых, ни иных тварей, только бряцание оружия, звон конской сбруи и тяжелая поступь беспокойных боевых жеребцов.

Что за безрадостное, мрачное место!

Все здесь напоминало больше пристанище мертвых, чем страну живых: пустынные дикие земли с непроизносимыми названиями, непроглядный туман бесконечных болот, непроходимые леса, одинокие озера, странные устрашающие скалы, словно готовые в любой момент обрушиться.

Чудеса и чудовища.

Но Моргауз?

Моргауз, годами ускользавший от мести Ордена, вдруг выскочил перед ним, как олень на лесной дороге – что еще за диво?

Моргауз, бесчестный рыцарь-убийца, губитель всех добрых рыцарей, не знающий ни учтивости, ни благородства, и оттого всегда выходивший победителем, не силой, так подлостью, хотя и силы он был немалой – за то и звали его чудовищем.

Моргауз – не причина, но начало всех его, гроссмейстеровых, бед.

– Головорез? – девица, до сей поры сидевшая тише мыши, теперь, закинув голову, снизу заглянула в глаза ему, и увидел он свое отражение в глазах ее, будто темную тень в багряном пламени. – Кто это – Моргауз?

– Мертвец.

Как и ожидалось, девица его должным образом оценила старую солдатскую шутку, и в пламени багряных глаз заискрился алым смех. Более ни о чем не спрашивая, она чинно выпрямилась в седле, снова притихнув.

«А ведь и правда, – подумал рыцарь, едва заметно улыбнувшись ей в ответ, – кто таков Моргауз этот, чтобы гневить его, гроссмейстера Ордена Быка и Чаши, длань самой смерти? Воителя неустрашимого и несокрушимого, бесстрашного и безжалостного, при жизни ставшего темной, кровавой легендой, последним кошмаром павших и страшным сном живых?»

Моргауз?