Игры Немезиды

— Все нормально? — спросил Холден. — Если дело серьезное, давай подождем, пока закончат с «Роси», и отправимся всей толпой. Я как раз искал повод, чтобы свозить Наоми на Землю, познакомить ее с семьей.

Раздражение, мелькнувшее на лице Наоми, исчезло быстрее, чем позволяла встроенная в Алекса частота обновления изображения — почти. В такие моменты ему становилось не по себе. Холден иногда мог вывести Наоми из ее зоны комфорта, сам того не замечая.

Но она успокоилась еще до того, как Амос произнес:

— Можешь искать свой повод дальше, кэп. У меня туговато со временем. Женщина, с которой я когда-то жил, умерла. Просто хочу убедиться, что там все чисто.

— Мне так жаль, — начала Наоми одновременно с Холденом, который спросил:

— Приглядываешь за ее имуществом?

— Угу, типа того, — ответил Амос. — Короче, я забронировал билет до станции Церера, потом вниз — туда. Но нужна наличка в счет моей доли.

Все замерли.

— Но ты же вернешься, — сказала Наоми.

— Собираюсь, — ответил Амос, и Алекса удивило, что ответ оказался честнее простого «да». 

Амос собирается, но может случиться всякое. За долгое время, проведённое вместе в походах на «Кенте» и «Роси», Алекс ни разу не слышал, чтобы Амос говорил о своей жизни там, на Земле, ну разве что в самых общих чертах. Он не знал — считает ли Амос прошлое не стоящим упоминания или ему слишком больно о нём говорить. Вполне возможно — и то, и другое.

— Конечно, — сказал Холден. — Скажи, сколько тебе нужно.

Они воспользовались ручными терминалами для быстрого обмена. Амос ухмыльнулся, хлопнув Алекса по плечу.

— Ну вот. Теперь корабль в вашем распоряжении.

— Когда отправляешься? — спросил Алекс.

— Через часок. Пора в очередь вставать.

— Хорошо, — сказал Алекс. — Береги себя, дружище.

— Обязательно, — сказал Амос и ушел.

Оставшиеся три члена экипажа «Роси» молча стояли на кухне. Растерянный Холден, изумленная Наоми. И находящийся на грани двух состояний Алекс.

— Мда, он вел себя странно, сказал Холден. — Думаешь, с ним все будет в порядке?

— Это Амос, — сказала Наоми. — Я больше беспокоюсь о том, кого он собирается проведать.

— Не поспоришь, — согласился Холден и, присев на стойку, повернулся к Алексу: — Так, ты там говорил, что о чем-то размышлял?

Алекс кивнул.

«Размышлял. Размышлял, каково это — развалить семью; размышлял, как свою уже развалил; размышлял, что мне нужно повидать бывшую, прояснить — кем мы все-таки были друг другу и что прожили вместе».

После ухода Амоса эти мысли казались уже не такими драматичными.

— Ну, я вижу, что застряли мы в доке надолго, поэтому подумал, что мне стоит смотаться на Марс. Проверить свою старую берлогу.

— Хорошо, — сказал Холден. — Но ты ведь вернешься до конца ремонта?

Алекс улыбнулся.

— Собираюсь.

Глава третья 

Наоми

Табло голго было установлено на первые броски, ни первая, ни вторая цель не поражены, а поле до сих пор пустовало. По настилу вибрировали пульсирующие басы из главного зала «Голубого цветочка», а гул голосов был не настолько силен, чтобы мешал разговаривать. Наоми взвесила стальной мяч в руке, ощущая едва заметное отличие между массой и весом, разным в зависимости от гравитации. Напротив ждала Малика и другие члены команды из ремонтной бригады. Один пил «голубичку», лазоревую жидкость, окрасившую его губы как помада. Уже три года — или четыре? — Наоми не играла в голго, а эти люди играли каждый четверг. Наоми снова взвесила мяч, вздохнула и бросила его. И тут же взметнулись мячи соперников, чтобы сдержать ее удар, подрезать его.

Такую тактику обычно выбирают против новичков. Наоми потеряла хватку, но новичком не была. Табло зарегистрировало конец броска, и на поле появилась отметка Наоми — за центровой отметкой. Ее команда взревела, Малика застонала. Все заулыбались. Это дружеская игра. А так бывает не всегда.

— Еще, еще! — прокричал один из ее товарищей по команде, помахав ей широкой и бледной ладонью. Его звали не то Пер, не то Паар. Что-то в этом роде. Она забрала стальной мяч и бросила ему. Он ухмыльнулся и прошелся взглядом по её фигуре. Вот мелкий засранец. Наоми вернулась на место, и к ней подошла Малика.

— Ты по-прежнему в форме, — сказала Малика. У нее был чудесный голос, акцент станции Церера смягчал грубоватые нотки Пояса.

— Когда я была здесь в последний раз, то много играла, — ответила Наоми. — Невозможно забыть то, чему научился в молодости, правда?

— Даже если захочешь, — засмеялась Малика, и Наоми вслед за ней.

Малика жила в квартире на три уровня ниже и в тридцати градусах по дуге от клуба. Когда Наоми заходила туда в последний раз, стены были затянуты коричневым с золотом шелком, а воздух пах сандаловым ароматизатором, и этот запах не могли уничтожить даже воздухоочистители. Наоми две ночи провела в спальнике на полу, засыпая под звуки арфы из проигрывателя и бормотание Малики и Сэм. Но теперь Сэм мертва, Наоми снова вместе с Джимом, а человечество хозяйничает в тысячах звездных систем на расстоянии двух лет полета. Здесь, рядом с Маликой и ремонтной бригадой, Наоми не знала, что поражает ее больше — как много всего изменилось или как мало.