Игры Немезиды

Они летели по пустоте, а враг — за ними. Четыре марсианских военных корабля нацелились на шлейф его двигателя, и все они на полной тяге двигались в сторону Солнца. Другие два продолжали атаковать главные силы. Более половины нападавших устремились за ним. Алекс надеялся, что это поможет капитану Чаудхари выстоять. Хотя теперь он больше ничего не мог сделать — лишь наблюдать и надеяться.

В первые несколько часов они летели на полной тяге и уворачивались. Как только «Бритва» немного оторвалась от преследователей, характер охоты изменился. Теперь речь не шла о том, что их могут захватить. Алекс вырвался вперед, летел к Луне в облаке из семидесяти двух торпед, и ему навстречу двигалось подкрепление. Если не возникнет проблем, меньше чем через два дня он будет в безопасности.

Задача врага теперь заключалась в том, чтобы создать проблемы.

— Приближается очередь снарядов ОТО, — объявила Бобби.

— Умно, — ответил Алекс. — Уворачиваюсь от них. Дашь знать торпедам?

— Уже.

Вольфрамовые снаряды точечной обороны могли бы пробить торпеды на близком расстоянии. Но на текущей дистанции они были чем-то между приглашением для команды «Бритвы» налететь на них по ошибке и поднятым средним пальцем. Алекс засек приближающиеся снаряды и притормозил, так чтобы маневровые двигатели скорректировали курс левее и вниз и корабль уклонился от слегка изогнутой очереди, а потом вверх и вправо, вернув «Бритву» на курс. Облако торпед распалось, чтобы снаряды пролетели сквозь их выхлопные шлейфы.

— А вражеские торпеды? — спросил Алекс.

— Ни одной, — мгновением спустя откликнулась Бобби.

— Присматривай за ними. Наши друзья занервничали.

— Такое бывает, когда проигрываешь.

Даже не повернувшись, Алекс услышал улыбку в ее голосе.

Из каюты сзади донесся голос Смита и его прерывистое дыхание. Даже при относительно скромных g, гравитация в полете была в три раза больше привычной ему. Он часами разговаривал с кем-то по приватному каналу. Иногда Алекс различал голос Крисьен Авасаралы, иногда теплый и тягучий мужской. Видимо, с Марса.

Когда-то «Бритва» была игрушкой, ее дисплеи до сих имели бесполезные навороты, хоть и устарели уже десятилетия назад. Алекс настроил настенные экраны на изображение с внешних камер, и вокруг во всю ширь расцвел звездный ландшафт. Здесь Солнце было крупнее и ярче, чем на Земле, но из-за ограничений экранов превратилось лишь в светящееся белое пятно. Изгибы Млечного Пути сияли вдоль всей эклиптики, миллиарды звезд из-за расстояния светили мягче. Лететь среди торпед — всё равно что в облаке светлячков, а за ними, как семь Венер в земных сумерках, ярко горели выхлопные шлейфы преследователей, жаждущих убить их.

А еще Наоми.

— А знаешь, — вздохнула Бобби, — ведь тысяча из этих звезд теперь наши. Это сколько? Три десятитысячных процента от всех звезд галактики? Вот за что мы сражаемся.

— Думаешь?

— А ты разве нет?

— Неа, — сказал Алекс. — Я считаю, мы сражаемся за то, кто получит больше всех мяса на охоте и первым доберется до источника воды. За права на спаривание. За то, в каких богов верить. И кто заграбастает больше денег. Как обычно у приматов.

— За детей.

— Детей?

— Да. Все хотят, чтобы их дети жили лучше, чем они сами. Или даже чьи-то еще дети. Что-то в этом роде.

— Ага, наверное, — согласился Алекс.

Он переключил личный экран на боевой и запросил последние данные по «Пелле». Она по-прежнему тащила на буксире нелепое и явно дешевое гражданское судно. Алекс не мог понять, то ли они что-то сняли с судна, то ли чем-то его нагрузили. Пока что это был единственный корабль в маленькой флотилии, не выглядящий военным. От Наоми больше ничего не поступало, и Алекс не знал, хорошо это или плохо, но не мог не проверять корабль каждые пять минут, как будто расчёсывал болячку.

— Ты когда-нибудь беспокоился за своего ребенка? — спросила Бобби.

— У меня нет детей.

— Да? А я думала, что есть.

— Неа. Никогда не было подходящей ситуации, понимаешь? Или я считал, что она подходящая, но ошибался. А ты?

— Никогда не хотела. Мне и собственной семьи более чем достаточно.

— Да... Семья.

Бобби на мгновение замолчала.

— Ты думаешь о ней, — сказала она через некоторое время.

— Ты про Наоми?

— Ага.

Алекс развернулся в кресле. Бронескафандр Бобби упирался в обе стены, сервоприводы зафиксировали положение, чтобы она не смещалась. Выглядела она как будто распятой. А рана в полу, откуда Бобби выдернула кресло, создавала впечатление, что она вылезла из недр корабля. Выражение ее лица было одновременно и сочувствующим, и жестким.

— Конечно, я о ней думаю, — сказал Алекс. — Она же вон там. И скорее всего, она в беде. И я не могу понять, какого черта ее туда занесло. Скоро сюда на всех парах примчатся наши спасители, и тогда не знаю, смогу ли я помешать атаке на «Пеллу», чтобы защитить Наоми.

— Это тяжело, — согласилась Бобби. — Но ты же знаешь — мы на задании. Мы должны доставить Смита на Луну. Должны выстоять нашу вахту.

— Я знаю. Но всё равно не могу об этом не думать. Всё строю схемы, как использовать оставшиеся торпеды, чтобы заставить их ее отдать.