Игры Немезиды

— Нет, не нравится.

— В данном случае готов пойти на исключение.

— Нет, не готов. Пытки — для дилетантов.

— Да ну? А я и не занимаюсь этим профессионально.

Вздохнув, Фред обернулся к нему.

— Знаешь, твой образ безмозглого вышибалы утомляет ничуть не меньше несгибаемого Бойскаута. Очень надеюсь, что колебательные движения остановятся где-то посередине.

— Безмозглого?

Фред пожал плечами.

— Нашел что-нибудь?

— Ага, но в последней версии программного обеспечения все нормально. Мы здоровы.

— Если только иные сюрпризы не прячутся.

— Ну да.

— Сакаи говорит, что больше ничего нет.

— Вот даже не знаю, что тебе на это ответить, — заметил Холден. После паузы он продолжил: — Знаешь, я тут думал...

— О сообщении с «Пеллы»?

— Ага.

Фред встал. На его лице проступило жесткое, но не без сострадания, выражение.

— Я ждал этого столкновения, Холден. Но на кон поставлено гораздо больше, чем просто жизнь Наоми. Если протомолекулу сумеют использовать в качестве оружия или даже просто выпустят на свободу...

— Неважно, — перебил Холден. — Нет, погоди, это прозвучало не так. Конечно, это важно, очень важно, просто... ничего не меняется. Мы не можем... — он сглотнул, — не можем отправиться за ней. У меня — один корабль, у них — полдюжины. Мне хочется гнать к ней на всех парах, но это ведь ничего не изменит.

Фред промолчал. С экранов донесся едва слышный смех Сакаи. Никто не обратил на него внимания. Холден опустил взгляд на руки. Казалось, что он исповедуется перед кем-то. Возможно, так оно и было.

— Что бы здесь ни происходило, — продолжил Холден, — во что бы она ни ввязалась, я не могу все исправить, напялив сияющие доспехи и поскакав в гущу сражения. Помочь ей я могу, только следуя нашему плану. Доставить тебя на Луну. Если ты совместно с Сакаи, Доузом и Авасаралой организуешь переговоры с этими засранцами, Наоми может стать козырем в этих переговорах. Сможем обменять ее на пленных, которые сидят у тебя в камерах. Или на Сакаи. Или на что-нибудь.

— То есть ты пришел именно к таким выводам?

— Да, — ответил Холден, ощущая на языке пепельную горечь от одного только слова.

— А ты вырос с первой нашей встречи, — заметил Фред, как показалось Холдену, с сочувствием и утешением. — Мне даже неловко от моего замечания касательно твоей «безмозглости».

— Не уверен, что это хорошо. Ты сам когда-нибудь переживал такое? Любил кого-нибудь больше жизни, а потом бросал их в беде?

Фред положил руку Холдену на плечо. Несмотря на возраст и груз проблем, оставившие печать на лице и теле этого человека, хватка у него оставалась еще та.

— Сынок, я оплакал больше людей, чем ты встретил в своей жизни. Сердцу в таких вещах доверять нельзя. Действовать надо так, как знаешь, а не так, как хочется.

— А если я начну делать так, как хочется... — предположил Холден, думая, что прозвучит что-нибудь вроде «тогда я выбью Сакаи все зубы» или «тогда мы все погибнем».

Фред его удивил.

— Тогда мы ее потеряем.

— Курс задан, — сообщила из рубки Чава Ломбау. — Ждем приказа, сэр.

Холден попытался откинуться на кресле-амортизаторе, но без гравитации, придающей ему вес, сумел только выпрямить шею. Его сердце бешено скакало, холод адреналина щекотал вены.

Предполагалось, что будет не так. Мостик казался переполненным. Сун-И, серьезный и расслабленный, сидел за панелью вооружения. Маура — за передатчиками и следила за состоянием команды, хотя в этом не было особой необходимости. Это должен быть голос Алекса. В креслах должен сидеть он и Наоми.

И Холден не должен так бояться.

— Хорошо, — сказал он. — Вперед.

— Есть, сэр, — ответила Чава.

Предупреждающий сигнал сменился с янтарного на красный, и Холден утонул в кресле. Станция Тихо за его спиной рухнула вниз. Уже через час она станет слишком маленькой, чтобы разглядеть невооруженным глазом. Холден выждал три долгих, мучительных вздоха. Четыре.

— Как дела, мистер Ип?

Из машинного зала донесся голос Сандры Ип (хотя это должен был быть Амос):

— Все системы работают нормально.

— То есть мы не взорвались, — сказал Холден.

Возникла пауза.

— Да, сэр. Не взорвались, сэр.

Холден терпеть не мог ощущение неуверенности в собственном корабле. С тех пор как он поднялся на борт «Росинанта», тот был для Холдена крепостью. Холден доверил бы кораблю жизнь, как доверял собственному сердцу биться. И не просто инстинктивно. Автоматически. Было бы странно вести себя по-другому.