ИКРА (СИ)

Снова сыпал привычный белый снег и редко каркали вороны. Небо просветлело, и даже снегопад утихомирился, открыв блёклые влажные стены домов и шершавые бетонные заборы. Я, прихрамывая, двигался прочь. В голове крутились напутствия кота: «Иди за словами». Я судорожно искал глазами подсказки, но внимание обманывали обычные цветные рекламы. Взгляд бегал по плакатам и стендам, но тщетно. Никакого Профита не существовало. Но я упорно брёл куда-то. Я не знаю, сколько я бесцельно бродил, когда, зло сплюнув в снег, стрельнул сигарету у недоросля-школьника, остановился и закурил, сосредотачиваясь. Опухшее серостью небо вырабатывало мелкий снежок. Я сделал несколько крепких затяжек и выбросил сигарету в сугроб. Моё внимание привлекла приоткрытая железная дверь. На ней яркой синей краской было написано одно лишь слово: «Я». Огромная буква во всю дверь, покрытая хитрым орнаментом. Я медленно подошёл, разглядывая рисунок, и заметил внизу едва видную, заляпанную грязью быструю надпись — подпись художника, как понял я. Prophet. Правый уголок рта довольно приподнялся при мысли, что я вышел на верный след. Приоткрыв скрипящую тяжёлую дверь с граффити, я заглянул во двор, в который она вела. Обычный, ничем не примечательный двор. Я вошёл под своды арки, разглядывая ободранные стены. Двинулся дальше, во дворе заметил пару тэгов этого самого Профита. Завернул за угол, прошёл двор насквозь, попал в следующую подворотню, которая вывела меня на узкую улочку. Надписи упорно манили меня куда-то. Этот Профит метил мусорные баки, столбы и стены, как уличный кот. Он коверкал свой ник, специально записывая слово с ошибками или трансформируя его до неузнаваемости, как это делали чернокожие из гарлема. Профит, Proph_eat, ProFFit, PROfeat — его имя. Воображение нарисовало примерный портрет человека, оставляющего цветные надписи. Мне представился увлечённый граффитчик в удобных свободных штанах с обилием карманов, в кенгурушке, скрывающей капюшоном его лицо, бандана, закрывающая нижнюю часть лица, и замызганный рюкзак, забитый баллонами с краской. Пока я составлял его внешний и внутренний портрет, под ботинки мне бросилась надпись на асфальте: «ВИЖУ». Интуитивно оглядевшись, я пошёл дальше, понимая, что окончательно заблудился. Нога болела, а через рваную дыру в штанину задувал ветер. Постоянно сворачивая и пробираясь дворами, ведомый нанесёнными неизвестно кем закорючками, я, утомлённый и бессмысленно уставший, наконец, попал в тупик. Со всех сторон на меня давили блёклые стены с тёмными окнами, в которых, казалось, никто не жил. Я остановился посреди каменного колодца.

— Я ВИЖУ…

Слова раздались неизвестно откуда, отталкиваясь от стен, резонируя, прыгая резиновым мячом. Шум ударил в уши. Я невольно зажал их ладонями. Термоядерные краски расплескались по поверхностям, вокруг меня закружили зелёные пушинки. На глухой стене передо мной возникла надпись во всевозможных оттенках синего: «Я ВИЖУ!». Я оглянулся. В глубине тёмной арки вырисовывался тощий силуэт. Заметив, что его обнаружили, обладатель силуэта вышел на свет — тщедушный невысокий парень, ноги его были затянуты узкими чёрными джинсами, ступни умело обмотаны чёрным тряпьём, закреплявшимся на голени. Похожее я видел на картинках с изображением японских ниндзя. Чёрный свитер с продольными синими полосками и совершенно чёрные волосы. Длинная косая чёлка полностью закрывала его глаза. Он исчез и внезапно материализовался возле моего левого плеча. Он неспешно обошёл меня кругом, разглядывая со всех сторон, пока не остановился, вопрошающе глядя и приподняв голову. Вернее, я лишь догадывался, что он смотрит. Чёлка скрывала половину его лица. Мне стало неловко от ощущения пронзительности, словно от него ничего нельзя утаить. Он видел меня насквозь. Чтобы скрыть эту неловкость, я спросил:

— Ты Профит?

— Я, — ответил он. — Я знал, что ты обязательно появишься.

— Пророк? — спросил я.

Он кивнул:

— Пророк, провидец, проводник… видящий…

— Видящий… — хмыкнул с иронией я, разглядывая хрупкую сутулую фигуру, с завешанным волосами лицом. — Проводник говоришь? Тебе бы следовало самому внимательно под ноги смотреть, чтобы не пораниться. Тут вечно какая-то арматура из-под тротуара торчит.

Он засмеялся и поднял длинную чёлку вверх. По спине моей прошлась предательская дрожь. Такого я, пожалуй, не видел в своей жизни никогда. У парня отсутствовали глаза. Вообще. Не было ни век, ни впадин, ни пустых глазниц — ничего, где должны располагаться глаза. Лишь гладкая поверхность кожи, не имеющая даже бровей, а посреди лица из переносицы, как у всех обычных людей, начинался прямой нос.

Профит опустил волосы, словно бы всей кожей чувствуя мою конфузность, смешанную со смятением.

— Мне не нужны глаза в классическом их понимании.

— Сурово… — ёжась, повёл плечами я.

— Тебя ранил Гнев. Слюна его ядовита, ты ещё толком ничего не почувствовал, но это нельзя так оставлять.