Икс. Место последнее

– Знаю, – ответил мужчина. – Позволь мне только сказать, что ты здесь самая красивая девушка. Парни должны виться вокруг тебя, как осы вокруг куска сахара, а не бросать в одиночестве.

Анита не привыкла, чтобы с ней так разговаривали, и, сама того не желая, улыбнулась:

– Так вы – оса?

– Скорее, пчела. Могу дать тебе мед, если захочешь.

Теперь Анита повернулась к мужчине и разглядела его как следует. Костюм, гладко выбрит, хорошо подстрижен, худые руки, ухоженные ногти. Предположительно, бизнесмен, здесь проездом. Она посмотрела ему в глаза и сказала:

– Приятно слышать комплименты и все такое, но… у вас нет шансов. Попробуйте с кем-нибудь вашего возраста. Наверняка получится.

Мужчина наклонился ближе, и она уловила аромат дорогого лосьона после бритья.

– Но сейчас я хочу тебя. Получишь полторы тысячи.

– Что вы сказали?

– Ты слышала, что я сказал. Обещаю, никаких грубостей и извращений. Тебе понравится. Я буду нежен.

– Послушайте, не знаю, что вы себе думаете, но…

– Ничего не думаю. Я понимаю. Обычно ты этим не занимаешься. Но я буду ждать тебя. Снаружи. У фонаря.

Мужчина кивнул в сторону фонаря рядом с вокзалом, и Анита не смогла туда не посмотреть. Она уже повернулась, хотела сказать мужику, что ловить ему нечего, но тот уже поднялся, тепло ей улыбнулся, а затем направился к выходу.

Когда вернулись подруги и поинтересовались, с кем она разговаривала, она ответила, что этот мужик раньше встречался с ее сестрой. Подруги купились, и Анита бросила быстрый взгляд на мужчину – он действительно ее ждал, оперевшись на фонарный столб. Вообще-то он был похож на парней, которые катали Ульрику на своих «ауди» и БМВ, только на пару лет старше. Определенно не так Анита представляла себе… завсегдатая публичных домов.

В течение следующего часа Анита все чаще посматривала в сторону вокзала. Стоял ноябрь, температура чуть ниже нуля. Мужчина наверняка мерзнет там в своем элегантном, но довольно тонком пальто. Она поняла, что беспокоится: а вдруг он сдастся и уйдет?

Полторы тысячи – большие деньги. В те редкие месяцы, когда мама сводила концы с концами, Анита получала триста на карманные расходы. Случалось, что Ульрика, работавшая в кафе, совала ей в руки сотню, но на этом все. Полторы тысячи – это больше, чем Анита когда-либо держала в руках. И к тому же…

Ей было интересно, ее тело хотело знать, каково спать с кем-то, кто знает, что надо делать, и не станет обращаться с ней как с доской, в которую надо вбить гвоздь, с кем-то… нежным. С другой стороны, мужик мог оказаться самым жутким извращенцем, который достанет цепи и кожаный дилдо, как только ее заполучит. Но в это Анита не верила. Она знала, что рано или поздно пойдет к нему, так что можно уйти прямо сейчас, пока подруги заняты пьяными танцами под «Living on a prayer»[57].

Она забрала в гардеробе дешевенький пуховик, и, пока шла через парковку к мужчине – он, увидев ее, просиял, – на ум пришло словосочетание «малолетняя шлюха». Малолетняя шлюха в бесформенной куртке, шлюха-наркоманка, блюющая на канализационную решетку, – карьерный путь ясен. Анита отчетливо видела себя со стороны – попка, ноги в обтягивающих джинсах, – видела, как приблизилась к мужчине и прошептала:

– Где вы живете?

– В отеле, я…

– Какой номер?

– Двести три.

– Ждите там.

Она прошла мимо, не глядя на него, и вошла в зал ожидания. Если ее и видели из ресторана, предположить наличие договоренности было невозможно. По крайней мере, Анита на это надеялась. Она осталась довольна, что справилась со всем так быстро и профессионально.

Как настоящая профессиональная шлюха.

Короткий смешок. Она нервничала. Спина между лопатками горела, между ног пробирал холод. Не очень-то хотелось, чтобы мужчина засунул в нее свой затвердевший кусок мяса, но отчаянно хотелось ласк и комплиментов. Он ждал на морозе и был готов заплатить большие деньги, чтобы получить доступ к ее телу. Она чувствовала себя одновременно ценной и ничего не стоящей, и эта путаница сбивала с толку и заставляла наматывать круги по мраморному полу зала ожидания. Она не дура. И понимает: если сделает это, то перейдет черту и станет совсем другим человеком.

И что?

Насколько ей нравится быть собой? Что у нее есть такого, что она боится потерять? Ноль, ничего, не считая игрушечного кролика, которого подарил папа, когда ей исполнилось три года, за несколько месяцев до того, как бросил их. Как. Чертовски. Пафосно. В номере 203 хотя бы сидит кто-то и ждет ее, этот кто-то ее оценил, пусть даже и видит в ней только товар.

только товар

Выйдя из здания вокзала и направляясь к отелю, она повторяла эти слова про себя, прокручивала их в голове, как мантру: только товар. В этом даже было какое-то освобождение, какая-то простота. Она вошла в отель, дождалась, пока девушка на ресепшене ушла в заднюю комнату. И прокралась наверх по лестнице.

только товар