Икс. Место последнее

– Он это все даже не убрал? Вот идиот.

Чтобы случайно не подписать Янне смертный приговор, Томми поторопился ответить:

– Нет, это лежало среди кучи другого мусора, но я уже был в курсе, так что…

Эрнесто остановил его, устало подняв руку:

– Почему ты его защищаешь?

– Я буду писать его биографию.

В надежде отвлечь Эрнесто от мыслей о наказании, которое Янне должен был понести за свой просчет, Томми рассказал о задумке написать панегирик, содержащий все, кроме криминальной деятельности Янне, и провел параллель со Златаном и Давидом Лагеркранцем. Когда он закончил, Эрнесто сначала смотрел на него несколько секунд, а потом разразился таким глубоким и продолжительным смехом, что в его нынешнем положении это выглядело смертельно опасным. Исхудавшее тело сотрясали спазмы, а воздух выходил из легких шипящими толчками.

Отсмеявшись, Эрнесто вытер выступившие на глазах слезы, с большим трудом наклонился к полу и поднял серебряную шкатулку, из которой достал сигару и позолоченную зажигалку «Ронсон». Пока он медленными церемониальными движениями среза́л кончик и закуривал сигару, Томми в который раз задумался, какая же обширная организация и контакты какого уровня нужны, чтобы организовать такую схему.

Производство товара, погрузка в металлический бак, который он видел на фотографии. Перевозка в порт в Венесуэле. Водолазы крепят бак на нефтяной танкер с помощью электрического магнита. Путь через океан, капитан дал согласие, а может, его и не спрашивали. Более вероятно, что договорились с матросом. Прибытие на рейд недалеко от Стокгольма. Отсоединение бака до осмотра корпуса судна, вероятно, с помощью пульта дистанционного управления, который Янне держал на фотографии. Затем новые водолазы, погрузка на резиновую лодку. Складирование. Распространение.

Столько людей, столько звеньев цепи, столько моментов, когда кто-то может решить, что это все ненужные проблемы, лучше просто прикарманить все это дерьмо, продать его и купить на вырученные деньги остров где-нибудь в южном море и частную армию. Но нет. Муниципальным политикам в Стокгольме тут есть чему поучиться: принадлежащий Экису канал импорта просто образец дисциплины и преданности.

Эрнесто закурил сигару. Достал из серебряной шкатулки пепельницу и поставил ее на плед, закрывающий ему ноги. Затянулся и закрыл глаза, хрупкие веки задрожали от наслаждения. Потом сквозь дым сощурился на Томми и спросил:

– Что ты хочешь знать?

– Все.

– На все нет времени. Мне осталось максимум три месяца. Так что тебе придется быть более, как это говорится, конкретным.

– Кто он такой? Это тот же человек, который работал в прачечной, да? Ты тоже был в этом замешан, хотя дело было в южном квартале?

Эрнесто смотрел на Томми. Долго. По его лицу невозможно было понять, что происходит у него в голове. Три месяца. По опыту Томми, люди, собравшиеся умирать, стремятся рассказывать. Создать связный нарратив своей жизни, желая придать ей какое-то подобие смысла.

Эрнесто не походил на большинство людей, так что, возможно, как раз его идея о редукции – от вещей он уже избавился, а теперь можно избавиться и от рассказа – заставила его в конце концов начать.

5

– Не знаю, откуда он взялся, – начал Эрнесто. – Однажды он упомянул Худдинге, но это все.

– Больницу Худдинге или сам пригород? – уточнил Томми.

– Короче. Однажды он просто там появился. В прачечной. Я вел кое-какие дела в южном квартале и старался быть, как это называется, в курсе дела. Этот парень продавал таблетки. Источник в Каролинской больнице заворачивал таблетки, которые собирались выбросить, в простыни, а их отправляли в прачечную.

Пока ничего нового Томми не услышал, но надеялся, что это только начало, и не стал перебивать Эрнесто.

– Не знаю, помнишь ли ты, – продолжал Эрнесто, – но в то время в южном квартале заправляли братья Микконен, а с ними шутки были плохи. Так что я рассчитывал, что карьера этого парня будет недолгой.

Эрнесто нахмурил брови и посмотрел на сигару, словно именно она была причиной его ошибки. Томми смутно помнил братьев Микконен: шпана старой школы с вечно ободранными костяшками пальцев. Малейшее подозрение, что ты пошел против них, и ты просыпался в больнице с сотрясением мозга и сломанной челюстью.

– О’кей, – сказал Эрнесто и стряхнул пепел с сигары, которой так и не затянулся во второй раз. Может, ему просто нравился запах, атмосфера прежней жизни, которую создавала сигара. – Так вот, братья Микконен узнали об этом бизнесе. Отправили туда кого-то. Тишина. Потом пошли сами. А потом… – Эрнесто развел руками.

– Пропали?

– Раз – и нет. Обоих. Не помню их имена. Сложно запоминать иностранные имена. Может, Антти. Нет. Не знаю. В общем, исчезли. Бесследно.

– Что же с ними случилось?

Эрнесто проигнорировал вопрос Томми и продолжил.

– Тогда мне стало интересно. Здесь есть… – Эрнесто щелкнул пальцами у виска и нашел нужное слово: – …потенциал. Я запустил пробный шар. Спросил, есть ли желание распространять что-то получше, чем списанные лекарства? Желание было. Мы назначили встречу.