Икс. Место последнее

Он спал всего три часа, и, может, это повлияло на восприятие, но едва ли оказалось решающим. Посмотрите на это тело! Температура чуть выше нуля, а оно ковыляет в промокших ботинках, футболке и легкой куртке. Оно холодное как лед, но мерзну ли я? Нет. Я не могу мерзнуть, ведь я ничто.

Линус вышел из леса на уровне забора вокруг станции Кюмлинге, перрона метро, который так и не ввели в эксплуатацию. Они с Хенриком и Матти хотели устроить туда экспедицию, посмотреть на место, где поезд-призрак «Серебряная стрела» останавливается, чтобы забрать мертвецов, но так и не собрались. Линус пошел вдоль забора в сторону станции Халлонберген, касаясь его пальцами левой руки. Замерзшие пальцы зудели, но это ощущалось словно на расстоянии. В правой руке он нес пакет с содержимым на полмиллиона. Это просто факт. В одном кармане куртки у него лежала стеклянная банка еще большей стоимости, в другом – пистолет. Забавно.

Икс выложил оба предмета на стол перед Линусом, показал на пистолет, небольшой «ЗИГ Зауэр», и сказал: «Чтобы не убегать». Затем показал на стеклянную банку: «Если придется бежать».

Ботинки у Линуса хлюпали, а он все шел вдоль ограждения и вспоминал лето, напевая самую надоедливую песню в сезоне: «I got that sunshine in my pocket, got that good soul in my feet…»[53]

2

– Скажи что-нибудь.

Полминуты Кассандра сидела, уставившись на пакет, который Линус выложил перед ней на кухонный стол. Сам он сидел напротив, завернувшись в плед. Переохлаждение и боли, несмотря ни на что, дали о себе знать, когда он наконец оказался в тепле, а брюки и футболка сохли на батарее. Пока Кассандра развешивала его одежду, он спрятал «ЗИГ Зауэр» в комод в прихожей, в который она никогда не заглядывала.

Молчание Кассандры начало его раздражать, и он повторил:

– Слышишь? Скажи что-нибудь.

Глаза Кассандры были так густо подведены черным, что она напоминала панду. Она посмотрела на него со словами:

– Это что-то новое.

Линус пожал ноющими плечами:

– Да ладно, дело только в количестве. Все то же самое, только в десять раз больше.

– Нет. В таких количествах это уже что-то новое.

Линус взял в руки сверток, он был чуть больше кирпича. Предплечья пронзил укол жгучей боли, Линус неловко выпустил сверток из рук, и тот с глухим шлепком упал на стол.

– Это килограмм, – сказал он. – Предмет. Вещь. Нам надо с этим разобраться. За труды получим сто пятьдесят тысяч. Из них тридцать тебе.

Казалось, что Кассандра наконец готова оценить ситуацию с коммерческой точки зрения, поскольку она наморщила брови и спросила:

– Ты что, теперь получаешь только пятнадцать процентов?

– Нет, тридцать. Но толкать надо по пятьсот за грамм.

– Пятьсот? Это же дешевле, чем плохая трава, а это ведь…

– Тем не менее теперь это так.

Кассандра сложила руки на груди и съежилась, словно от холода.

– Стрёмно, Линус. Адски стрёмно. Как ты можешь об этом не думать?

– Я же сказал. Потому что это неважно. Потому что весь этот мир неважен.

Он рассказал Кассандре все, насколько запомнил. Как его поймали, пытали, подвесили на крюк. Спасение и все, что было потом. Как его вывезли в поле, бой с Сергеем. Как пробирался в темноте, и, наконец, заброшенный кемпинг на краю поля Йервафельтет. Кассандра слушала, не перебивая и не возражая, апатично глядя на Линуса панда-глазами. Возможно, она приняла слишком много успокоительного.

– Ты ничего не хочешь спросить? – В голосе Линуса проскользнула ироническая нотка.

– Хочу, – ответила Кассандра. – Почему ты жив?

– В смысле?

– Все остальные, кто принимал участие в этом… как ты говоришь, обучении, покончили с собой. А ты нет – почему?

Пока Кассандра не задала этот вопрос, ему это даже не приходило в голову. Линус попытался вспомнить обучение, из чего оно состояло, и единственным, что удалось воскресить в памяти, был мрак и осознание того, что мрак – все, а он сам – ничто. А когда Икс положил руки ему на плечи, Линус физически ощутил, как это понимание разлилось по телу.

– Потому что он мне не позволил, – сказал Линус.

– То есть? Обучение есть обучение, насколько я понимаю. Все узнают одно и то же, и я, уж извини, знаю это уже давно.

– Нет, – сказал Линус. – Есть разные способы это узнать.

– М-м-хм. Ты теперь буддистом заделался?

Раньше саркастический тон Кассандры привел бы его в ярость или вообще уничтожил. Но Линус знал то, что знал, даже если не мог выразить это словами. Не успела она отпустить очередной циничный комментарий, как он вытащил килограмм товара, положил его на стол и тем самым заткнул Кассандре рот.

Теперь она сидела, сложив руки на груди, и со страхом смотрела на завернутый в пленку сверток, словно перед ней под тонким покрывалом, свернувшись, лежала кобра, напряженная и готовая к броску. Вдруг что-то произошло. Воздух вокруг нее изменился, словно до упора вывернули диммер. Она расслабилась, опустила руки и даже улыбнулась:

– Ты прав.

– В чем?