Имя, ставшее эпохой. Нурсултан Назарбаев: новое прочтение биографии

По одной из версий, в переводе с английского языка слово «ваучер» обозначает не что иное, как… чаевые. Согласно другой гипотезе, слово обязано своим названием английскому банкиру Джону Ваучеру, жившему в XIX веке. Этот финансист решил провести операцию с ничем не обеспеченными акциями и в конце концов прогорел. А поскольку сей господин был истинным джентльменом, то от позора утопился.

А вот – образцы творчества простого российского люда: «Ваучер – родственник Чубайса», «Ваучер – сын Маньки Облигации». Был даже стихотворный совет:

Ваучер используя,осторожен будь:

жесткая бумажка –к травматизму путь.

Приватизационный чек (ваучер), дающий право на часть госсобственности, выданный всем гражданам России в 1992 году

Ваучеры, или, по-ельцински, приватизационные чеки, – это и символы, и инструменты российской модели приватизации. В Казахстане их роль выполняли приватизационные инвестиционные купоны (ПИКи), которые получало население и вкладывало в приватизационные инвестиционные фонды (ПИФы) для приобретения акций приватизируемых предприятий.

Пропорция купона и рубля была один к одному. Количество купонов определялось трудовым стажем. Выше стаж – больше купонов. Это для работающего населения. А для иждивенцев? Неужели им ничего не полагалось? Полагалось – по две тысячи купонов каждому.

Нурсултан Назарбаев разделил процесс разгосударствления и приватизации на четыре этапа. И поставил перед каждым из них конкретные задачи и цели.

Первым государственным предприятием, которого коснулись перемены, стала табачная фабрика, находившаяся в Алматы. Это произошло в 1993 году. К тому времени она совсем пришла в упадок. На ее счетах не было денег ни на что: ни на зарплаты рабочим, ни на приобретение нового оборудования. Фабрике грозило неминуемое банкротство, а рабочим – увольнение.

Спасение от краха пришло благодаря беспрецедентному для того времени решению, принятому президентом Назарбаевым. Он дал согласие на продажу фабрики американской компании «Филип Моррис». Та приобрела ее за 120 миллионов долларов и сразу же инвестировала в ее развитие и модернизацию 240 миллионов долларов. Предприятие вновь ожило.

Сделка (кстати, она была одной из первых в странах СНГ), разработанная под руководством премьера С. Терещенко и председателя Госкомимущества Ж. Карибжанова, одобренная президентом, помогла преодолеть боязнь контактов с иностранцами. Еще более сильное влияние на нарождавшийся казахский менеджмент произвела история с Карагандинским металлургическим комбинатом.

Все в Казахстане знали, чем был «Карметкомбинат» для их президента. Там он начинал свой трудовой путь, там участвовал в выплавке первого казахстанского чугуна, там руководил партийным комитетом. Но после распада СССР и с возникшими проблемами хозяйственных связей с Россией и другими республиками положение на комбинате резко ухудшилось. Задолженность поставщикам сырья, электроэнергии, транспорта и своему многотысячному коллективу по заработной плате достигла угрожающих размеров.

Выход был один – найти надежного инвестора среди ведущих металлургических компаний мира. Покупателем стала индийская Mittal Steel, сразу заплатившая по долгам Казахстанской Магнитки 350 миллионов долларов. А за восемь последующих лет с момента приватизации сумма инвестиций составила почти 1 миллиард долларов.

В 1996 году американская корпорация «Эй-и-эс» купила одну из самых крупных в бывшем Советском Союзе Экибастузскую ГРЭС-1. В 1995 году она вырабатывала всего лишь треть проектной мощности электроэнергии. Для ее реконструкции требовались средства, которых в Казахстане не было.

Такая же картина наблюдалась практически во всех отраслях промышленности. Всегда ли процесс приватизации происходил справедливо? Нет, конечно. Некоторые иностранные инвесторы в своих корыстных целях использовали неопытность казахских коллег, слабо знавших особенности рыночной экономики.

Видели ли в Казахстане, что, грубо говоря, их иногда попросту «надували»? Ошибки и промахи становились очевидными по прошествии некоторого времени, по мере приобретения опыта. Конечно, переживаний было много. Нурсултан Абишевич видел немало сцен, когда порядочные, честные его подчиненные впадали в панику, брали вину на себя за не до конца продуманные решения.

Оправдывало только одно: министры и руководители предприятий, да и сам он тоже, такое дело делали впервые. К тому же он придерживался следующей формулы: приватизацию надо оценивать с точки зрения ее эффективности или неэффективности. Понятия справедливости или несправедливости относятся к морально-нравственным категориям, а в условиях острого экономического кризиса на первый план при любой хозяйственной сделке надо выдвигать именно эффективность. Потому что за ней – благополучие людей, твердая зарплата и в итоге сильная социальная политика.