Император. Книга первая. Павел

После молитвы принялись за еду. Суворов зачерпнул оловянной ложкой щи, подул на них, попробовал.

– Настасья! – недовольно крикнул он. – Щи пересолила.

– Да пробовала я, батюшка, – откликнулась баба из кухни. – Ничего не пересолила.

– А я говорю – пересолила, – упрямо настаивал Суворов.

– Давайте водички добавлю, – предложила баба.

– Да кто же водой щи разбавляет? Вот удумала. – И продолжил есть.

Я попробовал щи. Не пересоленные.

– Вы уж извините, Семён Иванович, – сказал Суворов. – У меня угощения скромные. Не во дворце.

– Премного благодарен, Александр Васильевич, – ответил я. – Но и во дворце нынче особо не пируют.

– Возможно – это к лучшему, – согласился Суворов. – Я помню, как-то ещё в Петербурге ко мне на обед напросился князь Потёмкин. А чем его кормить? Щи ему или кашу не подашь. Надо блюда изысканные. Вот, я в ресторане у Перенье заказал всяких блюд, коих и сам никогда не пробовал и даже не слыхивал про них. А Потёмкин здоровый черт, жрёт много. С обеда от меня ушёл, еле пузо волоча. Мне потом из ресторации приказчик счёт принёс. Я поглядел – аж триста рублей. Проглядел я, значит, список и говорю: извините, но я этого не ел. Отнесите счёт Потемкину.

– Потёмкин заплатил?

– А куда бы он делся? Заплатил. После этого случая князь Таврический больше на обед ко мне не захаживал. Дорого у меня обедать, – говорил.

Я чуть не подавился пирожком.

– Настасья, чёртова баба, морсу принеси, – крикнул Суворов. – Вон, Семён Иванович давится.

Несу, несу!

Из кухни мелкими шажками выплыла Настасья с подносом, на котором стояли глиняные кружки и кувшин.

– Может, настойки из клюковки? – спросила она.

– Вечером. От клюковки твоей потом башка не варит. Из чего ты её гонишь?

– Так с пшенички чистой.

– К вечеру свари лучше киселя, да погуще.

– Сварю, Александр Васильевич.

– А вы, Семён Иванович, почему в кадетский корпус не поступили? Офицеры нужны грамотные. Можно быть отважным, ходить в полный рост в безумные атаки, но офицер ценен, когда он побеждает. А для этого знания необходимы.

– Простите, но в кадетский корпус я поступить не могу. Я живу жалованием, да и то, большую часть матери отсылаю. У меня ещё три брата младших есть.

– Ага! – многозначительно сказал на это Суворов и больше ни о чем меня не спрашивал.

Вечерело быстро. После позднего обеда столовая превратилась в библиотеку. Александр Васильевич достал с полки с десяток томов. Среди них оказались описания походов Александра Великого, записи Юлия Цезаря, история Ганибаловских войн.

– Вот эта – моя любимая, – сказал он, поглаживая потёртый золочёный переплёт. – Плутарх. «Сравнительные жизнеописания». Помню, ещё в детстве отец мне читал отрывки. Особенно запомнилась сцена, когда Александр Великий приходит к Диогену и беседует с ним. Отец мой все восхищался: до чего же философ мудр был, а потом спросил у меня, кем бы я хотел быть, Диогеном или Александром. Я ответил: Александром. Понятно, говорит он, все мальчики хотят походить на знаменитых полководцев. Я же ему отвечаю: не в том дело. Александр, если захочет, смог бы стать Диогеном, а Диоген никогда не станет Александром Великим. Отец удивился моему ответу, расхохотался и сказал, что я должен стать и тем, и другим.

В окнах на тёмном фоне неба прорезалась багровая полоса заката. Снаружи мужик захлопнул ставни на ночь.

Совсем стемнело.

– Ванька! – крикнул Суворов. – Ну, хоть бы одно окно оставил. Зачем не дал красотой такой полюбоваться.

В хату вошёл широкоплечий мужик. Рыжая борода лопатой. Стрижен под горшок.

– Так ведь, Александр Васильевич, ветер подымается.

Хату простудит, – сказал он, разведя руки в стороны.

– Такой закат красивый!

– Так ведь, тулупчик накиньте, на крылечко идите и любуйтесь. – Он повернулся, пробурчал: – Закат! Эка невидаль. – И вышел из хаты.

– Как вам форма прусская? – вдруг спросил Суворов.

– Если честно – долго привыкал, – ответил я.

– Для парадов она хороша. А воевать как в ней? Замёрзнешь. Лосины узкие, фрак короткий. Шлем – вообще черти что.

– Но Россия войны ведёт сейчас все больше на юге и в Европе.

– Ну, да, – согласился Суворов, но тут же махнул рукой, – А все же русский мундир удобнее.

– Вы так и не прочитали письмо государя, – напомнил я.

– А что его читать? Заранее знаю, чего он хочет. Чтобы я помог ему армию новую построить по прусскому образцу. Прежде чем её строить, мне надо самому переучиваться, а я уже стар. Куда мне? Я не могу, как Павел восхищаться пруссаками, потому как бивал их много раз.

– Но надо признать, устав Фридриха считается самым лучшим в Европе.