Императорский покер

И он командовал, и ему помогали безумствующий во главе кавалерии Мюрат, ведущий своих ярых поляков Понятовский и всегда хладнокровный стратегический феномен Даву. Только лишь после трех часов дня французы бросили в атаку свою тяжелую кавалерию – кирасиров генерала Огюста Коленкура, брата изменника. В половину четвертого лавина закованных в сталь всадников с чудовищной стремительностью ворвалась в чрево Батареи Раевского со стороны шеи, а пехотинцы генерала Ланабера штурмовали склон с помощью лестниц. Оба генерала были убиты (о Коленкуре Кукуль написал: "Собственно кровью он смыл вину брата"), зато Великий Редут сделался окончательной добычей французской армии.

Кутузов отступал, и тогда его можно было добить, выпустив в сражение свежую гвардию. Маршалы умоляли Наполеона:

- Ради Бога, дайте нам гвардию, и мы перебьем им хребет!

Но в момент отчаянного колебания, стоящий рядом с Наполеоном командующий гвардии, Бессьер, шепнул императору:

- Ваше Величество, вы находитесь в тысяче километров от Парижа!

И эти слова обо всем решили. Эти восемнадцать тысяч человек были последним резервом на неизвестное завтра, и корсиканец не стронул их с места. Это стало очередной страшной ошибкой: русская армия была побеждена, но не уничтожена.

Тремя годами позднее, когда судьба Наполеона окончательно решалась в битве под Ватерлоо, и когда стоя перед порогом поражения, он бросил в решающую (хотя ничего не давшую в результате) атаку гвардейскую элиту, Ней припомнил императору его бородинскую ошибку:

- Сир, если бы вы применили гвардию под Бородино, не нужно было бы использовать ее сейчас.

Хотя русские потеряли пятьдесят процентов состава (шестьдесят тысяч человек!) и двадцать пять командиров в чине генерала, но тридцать тысяч лежащих на поле боя французов и около пятидесяти убитых и раненых французских генералов бесспорно свидетельствовало о том, что солнце этого дня никак не было солнцем Аустерлица. "Бог войны" это понимал и знал, что это его вина, потому объезжал побоище ужасно раздраженный, при этом мрачно молчал. Только лишь когда кого-то из членов свиты толкнул копытом раненого, Наполеон впервые отозвался, приказав окружить лежащего солдата опекой. Кто-то из офицеров неосторожно ляпнул, что ведь это же русский, и тогда вся злость вырвалась в вопле из горла императора:

- После сражения нет врагов, имеются одни только люди!

После этой битвы два человека, носящие имена Михаил, получили награды: Михаил Кутузов был именован царем фельдмаршалом; Мишеля Нея Наполеон именовал князем Московским.

Через шесть дней после Бородино Великая Армия с высоты Воробьевых Гор увидала зеленые, синие и золотые купола двух тысяч московских церквей. Шатобриан почувствовал себя поэтом, описывая этот вид: "Москва показалась им словно бы некоей княжной, которая прибыла с невообразимых рубежей своей державы, украшенная во все богатства Азии, чтобы выйти за Наполеона". Только радость жениха продолжалась недолго. 14 сентября его войска вступили в город, покинутый армиями Кутузова и большинством обитателей – и в тот же самый день в Москве вспыхнули первые пожары. Французы пытались их гасить, но убийственная стихия возрождалась в сотне иных мест одновременно. Глядя на все это, Бонапарте шептал побледневшими губами:

- Ужас! Ведь это же они сами поджигают… Что за люди, это же скифы!

"Скифами" оказались преступники, выпущенные из тюрем и снабженные горючими материалами московским губернатором, Ростопчиным, который предварительно сжег свой собственный дом, приказав уничтожить по всей Москве все пожарное оборудование. Пожар охватил даже Кремль и квартиру Наполеона. Солдаты и свита вывели его в буквально последний момент, один из свитских впоследствии вспоминал: "Мы шли по раскаленной земле, под раскаленным небом, между двумя стенками огня". Только лишь 18 сентября дождь загасил пожары. Приблизительно половина города превратилась в пепелище. Из девяти тысяч сотни домов более пяти тысяч перестало существовать. Французы расстреляли четыре сотни схваченных поджигателей.

Ростопчин достиг своей цели – он сжег Наполеону возможность склонить чаши весов в свою пользу, вызвав бунт россиян против царя.