Императорский покер

Что потом? А потом Наполеон создал "un ridicule Ducheé de Varsovie" (смешное Герцогство Варшавское), как издевались некоторые поляки, недовольные "сделанной" им чужаком Отчизной – те самые, которым не приходило в голову помочь ему в этом и сражаться. И вновь ожидание очередных чудес. Наибольшее чудо, воскрешение большого Польского Королевства, должно было случиться в 1812 году, после завоевания России. Император ожидал, что поляки встанут на этот, наиболее важный для них бой, "все как один". Встали числом нескольких десятков тысяч регулярных солдат (со всеми последующими дополнениями – 100 тысяч) из Варшавского Герцогства. Только лишь из Герцогства, хотя Бонапарте призывал, чтобы "все поляки, все 16 миллионов, сели на конь". Понятно, что это был риторический призыв, но император ожидал гораздо больше, он ожидал, что в каждом поляке при такой оказии воскрешения возможности вновь стать державой проснется лев. Обманулся он весьма сильно – поляки с польских земель под прусским, австрийским и российским правлением даже не пошевелились. Особенно неприятно было видеть это в Литве, где требуемое восстание не вспыхнуло, а потом наплыв в франко-польскую армию, идущую на Москву, оказался совершенно ничтожным. Только лишь в "Пане Тадеуше" все это выглядит подкрепляюще; цитируемая выше насмешка Норвида была нацелена именно в "Пана Тадеуша", в ту прелестную поэму, являющуюся зеркалом обаятельного стиля жизни польской шляхты, умеющей чудно пить, развлекаться и рассуждать о свободе, которую… кто-то принесет на тарелочке.

Даже Вацлав Гонсёровский[62], как историк и писатель, не благоприятствующий Наполеону, пропагандирующий несправедливые и оскорбляющие императора взгляды, должен был признать (в примечании в изданных им воспоминаниях Грабовского[63]

):

"Поляки в те времена занимались политикой на четыре стороны (французскую, российскую, австрийскую и прусскую – примечание В. Лысяка), а за Наполеоном, если только не считать Герцогства Варшавского, не шли. Они могли бы выставить четырехкратно более сильную армию, могли бы и вправду на что-то повлиять, но предпочитали одновременно служить четырем державам. Отсюда, не должны они питать претензий к Наполеону (…), потому что народ спал".

"Могли бы на что-то повлиять…". Да, поляки тогда могли бы исполнить ожидания величайшего своего приятеля, помочь ему и себе, перевесить чашки весов войны 1812 и привести к тому, что карта Европы и школьные учебники истории сегодня выглядели бы совершенно иначе. Но они этого не сделали, ибо "народ спал". Поражение Польши одновременно было поражением наполеоновской Франции и самого Наполеона, который так обманулся в отношении поляков. Так кто же кого обманул? Наполеон поляков или наоборот? Всегда хорошо знать факты, то есть, правду, поскольку это защищает человека перед необходимостью бить в чужую грудь за собственные грехи, прошу прощения у уважаемых земляков!

Великий поляк и великий историк, Шимон Ашкенази[64]

, перед которым должны падать на колени и бить земные поклоны те любители полаять, а не плевать своим незнанием со страниц лживых книжек и полос лживых статей, так сказал о Наполеоне во время лекции за публичном заседании Академии Умений 23 мая 1912 года:

- Он желал Польшу, и наверняка из нежности доброжелателя – Боже упаси слабые народы перед милосердием сильных – но по причине высоких государственных интересов европейца, в убежденности того, что без "восстановления[65] этого королевства Европа с той стороны остается без границ", что обязательно необходимо вернуть тот "ключ к своду" европейского дома ради добра и безопасности обитателей этого дома. Этой истине он на все времена дал свидетельство, и не пустым словом, но громадными деяниями.

Это все, мои господа, на тему "Наполеон обманывал поляков!".

Историки до настоящего времени спорят о том, кто же выиграл четвертый, тильзитский раунд императорского покера. Например, Роджер Пейр: "Фактом является то, что трактат из Тильзита был выгоден только для императора Александра, который заключал договор в качестве побежденного, а в результате мог с тех пор свободно действовать в Балтийском море и у устья Дуная. Франции же этот трактат был совершенно невыгоден". А вот Евгений Тарле назвал тильзитский трактат "унизительным" для царя.