Императорский покер

Проживал он в Дрездене, руководя здесь российским шпионским центром. Наполеон не знал о разведывательных успехах д'Антрага, зато он прекрасно знал, что д'Аетраг – вдохновитель и автор нацеленных в него памфлетов, потому он неоднократно требовал от Саксонского дома выдать ему интригана. Те отказывали, время Аустерлица и Иены еще не пришло, в связи с чем они еще перед Бонапарте не тряслись. Из Дрездена зашифрованные рапорты д'Антрага мчали в сумке специального курьера через Берлин до ближайшей российской почтовой станции (Радзивилув) и дальше, прямиком на стол князя Чарторыйского. В 1804 году этих рапортов было уже так много, что Чарторыйскому пришлось принять на работу группу дешифровщиков.

Величайшим, обросшим легендой и до настоящего времени сгоняющим сон с век историков успехом д'Антрага была вербовка двух агентов, точнее же: агента и агентессы, в самом Париже, на высочайших ступенях чиновной иерархии и в ближайшем окружении Наполеона. Этих агентов в рапортах, отсылаемых в Петербург, д'Антраг называл "Парижским Приятелем" и "Парижской Приятельницей". Французские исследователь много бы отдали, чтобы иметь возможность поближе подружиться с этими "приятелями".

"Парижская Приятельница" в реальности была интимной приятельницей д'Антрага – и вот тут мы вступаем в райский сад Амура, в котором полно шпионящих и жарко любящих женщин. Это была придворная дама времен "ancien régime", которая была членом фривольного кружка дам, окружавшим Марию-Антуанетту в Версале. Д'Антраг начал с ней спать где-то около 1788 года, но, поскольку одновременно он спал с первой певицей Оперы, мадам Сен-Юбер, и с "прекрасной Генриеттой, крестьянкой Мари Андре – дамам сделалось как-то тесно. Первой за борт вылетела наивная пастушка. В 1790 года дама из Версаля овдовела, и вот тут-то певицу, тоже вдову (после месье Сен-Юбера), охватил ужас. Она мобилизовала все силы и первой затащила д'Антрага к алтарю, за два дня до завершения года.

Через двенадцать лет после того, в сентябре 1802 года, таинственная аристократка возобновила контакт, на сей раз письменный, со своим давним любовником. Уже долгое время она вновь была замужем, причем, на ком-то высокопоставленном, так как имела доступ ко двору Наполеона во дворце Тюильри; ежедневный к Жозефине Бонапарте, и несколько более редкий – к самому Первому Консулу.

Историки, например, Леонс Пинго, предполагают, что "Парижская Приятельница" была одной из дам двора Жозефины, которая обожала позировать как самодержица типа Марии-Антуанетты и любила окружать себя гербовой аристократией. Во всяком случае, связи этой женщины с Бонапарте были столь сильными, что старый дрезденский лис с места предложил ей сотрудничество. Придворная охотно согласилась, хотя – что интересно – нельзя было сказать, будто бы она Наполеона ненавидела (она считала его гарантом общественного спокойствия и своего личного успеха), зато терпеть не могла… его врагов, роялистов. Быть может, Бурбоны, которым она когда-то служила, чем-то допекли ей, поскольку в качестве условия sine qua non для сотрудничества она поставила, что ни одного слова из ее донесений не будет передано разведке роялистов.

1803 года "Парижская Приятельница" регулярно присылала обширные рапорты в Дрезден. В них было больше придворных сплетен, чем серьезных политических или военных сведений (главным источником информации для нее была тетка Жозефины, мадам де Копонс), но не следовало пренебрегать даже интимными мелочами двора – ведь на их основе можно было составлять злобные памфлеты против корсиканца. А кроме того, даже из второплановых, на первый взгляд политических сведений петербургские специалисты могли сделать ценные выводы.

"Парижская Приятельница" была русофилкой, и свое предательство объясняла влюбленностью в царя Александра, которого называла "ангелом". Д’Антраг тут же не стал подпитывать данное чувство, и время от времени посылал агентессе описательные портреты "ангела". Но вот описательного портрета или хотя бы имени "Парижской Приятельницы" мы не знаем и, похоже, никогда уже не узнаем.