Императорский покер

„… Вернемся к Бонапарту. Одна дурацкая фраза, которую я хотел поместить на страницах какой-нибудь публикации (что у Сталина имелись две наполеоновские черты: рост и гетеросексуальные отношения с знаменитой полькой на букву В. [Ванда Василевская: — Прим. перевод.]) никогда бы не прошла через цензуру, зато была пропущена целая книжка, по поводу которой изошло пеной несколько советских институций: Кремль, советская армия и союз ее ветеранов, а так же польское правительство, оттраханное правительством советским.

Книга называется "Императорский покер". Мне не хотелось ее писать, так как я не верил, что ее удастся напечатать. "Покер" я написал по наущению начальницы издательского отдела, которая вела издательский процесс весьма храбро и расторопно, только расторопно не для себя лично, а для книги: в качестве козла отпущения ее сняли с должности, когда этот томик вызвал дипломатический скандал, и когда сам сведения о скандале попали в газеты и на антенны на Западе. Наши же средства массовой информации молчали как могила. Но давайте-ка по порядку:

Машинопись я вручил редакторам в 1976 году. В соответствии с внутренним издательским регламентом, редактор отдал текст на так называемую внутреннюю рецензию. Поскольку содержанием книги была история (конфликт царя Александра с императором Наполеоном за власть над Европой), рецензию должен был написать кто-нибудь из знающих данную эпоху историков. Упомянутая пани редактор, которая на данном этапе, кроме автора, одна знала содержание книги, обладала той же, что и у автора, уверенностью, что восемь из девяти польских историков заплюют машинопись за содержащиеся в ней антироссийские фрагменты, поскольку десять из десяти — согласно авторской оценке — польских историков-наполеонистов разделяют марксистско-ленинскую интерпретацию и подделки, творимые народно-демократической наукой. Но оставался одиннадцатый. Им был Ежи Лоек, превосходный историк, который уже сделался знаменитым как противник подлизывания, но еще не стал известен как диссидент (оппозиция, сразу же после Радома[126]

, только-только выползала из пеленок), так что сотрудничать с ним можно было спокойно. По предложению пани редактора именно ему была заказана рецензия "Императорского покера".

Честно говоря, у меня немного тряслись поджилки. Человека я знал исключительно по его текстам, и хотя моя книга была основана на солидном библиографическом и документальном материале, я был щенком, он же — бароном в историографии, черт его знает, что стукнет такому в голову, тем более, что я не слишком цацкался, когда писал то, что он должен был оценивать.

Оценил же он на пятерку с плюсом и написал, среди всего прочего, следующее:

"Пан Лысяк совершенно прав, вступая в решительную полемику с наивными противниками Наполеона из нашей страны и показывая, что в то время для польского дела не было никакого иного шанса, а Наполеон, в конце концов, сделал для Польши намного больше, чем какой-либо иной европейский или мировой государственный деятель за прошедшие столетия и до нынешнего дня. По этой теме существовало и сейчас существует множество недоразумений, и не только в исторической публицистике, но и в научной историографии (…) Если бы не Наполеон и Герцогство Варшавское, в течение всего XIX века действовал бы российско-австрийско-прусский договор от 15/26 января 1797 года о том, чтобы навечно стереть имя Польши из каких-либо публичных и юридически-государственных актов".

Еще Лоек сделал такое, что рецензенты делают крайне редко — написал письмо автору. Это было первое письмо, которое я от него получил, так началось наше знакомство. В этом письме были такое строки: