Империя и христианство. Римский мир на рубеже III–IV веков. Последние гонения на христиан и Миланский эдикт

В-пятых, относительно того, что будто бы после 68 года децимация никогда не проводилась. Проводилась, и довольно часто. Например, очень скоро, во время войны с даками после неудачи под Серметогетузой ее провел император Домициан. Проводилась децимация и после Диоклетиана и Константина Великого, например, Юлианом Отступником во время войны с персами.

В V веке епископ Теодор Октодурский близ деревни Акавен случайно обнаружил останки захороненных легионеров-христиан. Отсюда и другое название – «акавенские мученики». Некоторое время спустя, в 515 году, на этом месте было воздвигнуто аббатство Сен-Морис д'Аргон. В Христианском мире солдаты «Фиваидского легиона» стали олицетворением стойкости христианских воинов и мученичества во имя веры. Они воплощали мысль о первенстве Завета над человеческими законами, о первенстве «присяги Богу» перед «присягой цезарям», о ничтожности цивилизационных ценностей перед Жизнью Вечной и обетованием Царства Божия.

Уже само проведение децимации – событие экстраординарное. Уничтожение же всей воинской части по причине ее неповиновения – событие, какого в истории Рима еще не случалось. Легионы терпели поражения и даже проявляли трусость в сражениях. Легионы поднимали восстания, чтобы привести к власти «своего» кандидата на императорский трон. Но происшедшее в Октодуре было невероятно – легионы не восстали, не перешли на сторону врага, не посягнули на жизнь августа; они просто отказались выполнять приказ, который противоречил их вере. Было ли это изменой? Если «да», то легионеры сами же и наказали себя, предпочтя непротивление и добровольную смерть.

Максимиан, чьи действия и спровоцировали события в Октодуре, сильно струсил. Ему нужно было оправдаться перед Диоклетианом за казнь людей, которых тот лично отобрал и направил на запад для борьбы с германцами, и которые, очевидно, пользовались его особым доверием. Кроме того, Максимиан не слишком-то преуспел за три года, проведенные в походах по выдворению германцев из приграничной полосы. Одной из главных причин явилось то, что август Запада увлекся карательными экспедициями, а это только обозлило местное население, и круг восставших только расширялся. Максимиан нашел оправдание: варвары-переселенцы почти все входят в число христиан, а христиане пренебрегают законами империи и помогают германцам. Подтверждением этого август приводил события в Октодуре – легионеры вышли из повиновения, поскольку для них верность своим учениям и обрядам важнее высшей римской добродетели, которая, конечно, состоит прежде всего в верности империи и императору. Нет сомнения, Максимиан отлично понимал, что совершал подлог. Но спасая собственную пошатнувшуюся репутацию, он провоцировал Диоклетиана на то, чтобы тот, наконец, дал добро на репрессии против христиан. И тогда Максимиан смог бы на законных основаниях утолить свою месть в отношении римской аристократии и, заодно, сполна удовлетворить свою страсть к стяжательству.

Диоклетиан отнюдь не сразу принял решение. В политических вопросах Диоклетиан принимал решение медленно, все взвешивая и стараясь предусмотреть все возможные последствия. Он перепроверил донесение Максимиана. Правда, как ее понял Диоклетиан, была много хуже. Для него не было большего преступления, чем предательство интересов Римской империи. С одной стороны, христиане были лояльны к интересам империи, исправно платили налоги, достойно служили в магистратурах и легионах. И, тем не менее, с другой стороны, было очевидно, что вера и внутреннее духовное общение христиане ставят выше верности интересам государства и присяге императору. И стало ясно, что христиане никогда не признают доктрину «божественности императора», которая была, по мысли Диоклетиана, спасительной для Римского мира. Отсюда вывод – именно христиане и их организация, т. е. Церковь, являются главной внутренней угрозой для Римского мира. Это тот враг, который непримирим и с которым невозможен компромисс.

По тому, как психологически изменился климат во властных сферах в отношении христиан, как перестали их продвигать по службе, как стали присматриваться и проявлять повышенную подозрительность, видно, что император окончательно изменил свое отношение к Церкви и ее членам где-то в середине 299 года. Изменил и не делал из этого тайны.