Империя и христианство. Римский мир на рубеже III–IV веков. Последние гонения на христиан и Миланский эдикт

Четвертое. Христианам запрещалось иметь молитвенные дома и вообще иметь недвижимость в личной собственности. Также им запрещалось проповедовать, учительствовать, врачевать и, конечно, исполнять религиозные обряды, в том числе и похоронные. Запрещалось также носить какие-либо отличительные знаки и хранить дома религиозные тексты и обрядовые предметы. Нарушители немедленно подвергались смерти, имущество – конфискации и, соответственно, члены семьи обращались в рабство. Причем оговаривалось, что они должны были выполнять самые грязные и унизительные работы (например, очистка скотобоен и клоак) и при этом без права выкупа.

Диоклетиан, как ему казалось, нашел эффективное средство борьбы с христианским религиозным фанатизмом. Не страшась собственной смерти и поругания, главы семей должны были страшиться хотя бы за судьбу своих родных и близких.

Пятое. Представители нобилитета, исповедующие христианство, подлежали извержению из числа римской аристократии независимо от древности рода и личных заслуг. Имущество их конфисковывалось в пользу государства, хотя римское гражданство им оставлялось.

Конечно, это было сделано по настоянию Максимиана. Сам Диоклетиан полагал такую меру излишней и даже вредной, поскольку репрессии против знати неизбежно приведут к консолидации аристократических кланов, независимо от их исповедания, и созданию монолитной и агрессивной аристократической оппозиции, к которой, и это неизбежно, примкнут и их весьма многочисленные клиентелы[13]. В то же время Диоклетиан вынужден был сделать эту уступку своему соправителю как плату за выполнение договоренности о совместной отставке в ближайшее время.

Первое, что сделал Диоклетиан 23 августа, сразу после оглашения своего грозного эдикта, – он пересек площадь и участвовал в сожжении христианского храма. В тот же день были сожжены во множестве храмы в Македонии, Ионии и Элладе.

После этого он вернулся во дворец и в большом атриуме собрал всех придворных, а точнее – всех тех, кто входил в высшую императорскую администрацию и дворцовое ведомство, начиная от префекта палатия до последнего референдария. Это были люди, дорожившие близостью к императору, своими местами во власти и предоставляемыми этими местами возможностями и комфортом. Многие из тех, кто собрался в атриуме, относились к самым влиятельным лицам в Римском мире. В их ведении были финансы и торговля, продвижения по службе тысяч людей в военных и гражданских сферах. Их боялись, их стремились подкупить, общением с ними дорожили, перед ними заискивали провинциальные префекты и грозные проконсулы.

Все они отлично понимали, с какой целью они собраны Диоклетианом – если мучения (или так сказать «мучения») императора были известны всей стране, то уж тем более, и во всех подробностях, об этом были осведомлены придворные. Диоклетиан, конечно, знал, сколь много среди его окружения христиан – все они составляли приход того самого столичного храма, который горел на другой стороне дворцовой площади. И император предупредил собравшихся, что то, что изложено в эдикте, будет применено без какого-либо исключения прежде всего к чинам дворцового ведомства. Впрочем, одно исключение было – если они сейчас отрекутся от христианства и вернутся к «старой, доброй римской религии», то им даруется полное прощение, об их бывшем христианстве никто никогда не вспомнит и они останутся на своих должностях и при своих имуществах.

Каково же было удивление Диоклетиана, когда лишь несколько человек из нескольких сотен отреклись от веры. Почти все ответили отказом.

Среди них были и вице-префекты палатия, и магистры разных уровней, и кастрензионы, и кубикулярии, и референдарии. Поразило императора и то, что среди них были и те, кто числился «императорскими вольноотпущенниками». Многие из них успели стать весьма состоятельными людьми и обрасти должностями и полномочиями. В отличие от прочих, которые лишались должностей, титулов, доходов и римского гражданства, вольноотпущенники возвращались в рабское состояние и по большей части отправлялись в каменоломни, где скорая гибель была неизбежна.

Единодушие в верности своей вере среди придворных чинов было первым ударом, поразившим Диоклетиана. Вскоре последуют и иные, которые заставят императора усомниться в верности избранного пути.

4. Наследники Диоклетиана