Империя. Лязг грядущего

– Ваше величество, смею представиться, Никита Озеров, корреспондент газеты «Нью-Йорк таймс». Освещаю события Всемирной выставки…

– Вы уверены, что мне стоит повторить свой вопрос, господин Озеров?

Корреспондент как-то стушевался. Холодный взгляд императрицы не предвещал ничего хорошего.

– Эм… Нет… Ваше величество. Я просто… Да… Я хотел отметить, что первые леди обычно не ведут столь эпатажный стиль жизни. Читатели моей газеты наверняка отметят этот момент. Есть ли у вас комментарий по этому поводу?

Маша с минуту молчала, дырявя взглядом потерпевшего. Затем холодно произнесла:

– Задавайте подобные вопросы не императрице, а первым ледям. Кстати, милостивый государь, не желаете ли прыгнуть с парашютом в порядке эпатажа? Я с братьями и сёстрами по оружию с удовольствием составим вам компанию.

Тот растерянно оглянулся по сторонам.

– Эм-м… Нет, ваше величество, я лишь репортер и…

– Тогда какое вы имеете моральное право говорить о какой-то там показухе? Вы просто балабол, сударь. Ничтожный безответственный балабол, жаждущий скандальной популярности. Я прекращаю вашу деятельность в Империи в качестве репортера. Отправляйтесь к своим хозяевам в Нью-Йорк. Впрочем, уверена, что и там вы никому не нужны. В любом случае – прощайте.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ОДЕССА. 19 июня 1921 года

Мной был дан Высочайший обед.

Первый день обширнейшего вояжа. Сколько еще будет подобных обедов и прочих приёмов? Где-то с полсотни. Еще больше всякого рода открытий и прочих перерезаний ленточек! Меня ждала вся Россия, тысячи и тысячи людей, удостоенных чести и, надеюсь, счастья, лицезреть мою обожаемую тушку.

В начале обеда я сказал коротенькую, минут на сорок (шутка), речь, после чего предоставил дамам и господамам возможность поесть в моём августейшем присутствии.

Общий светский трёп и прочие штатные восторги (взаимные), и вот, наконец, в курительной комнате собралась местная элита, удостоенная чести выкурить папироску с царем-батюшкой.

– Что ж, господа, вижу на ваших лицах невысказанные вопросы. Спрашивайте, раз уж я здесь. Спрашивайте, пока я не улетел.

Присутствующие запереглядывались. Наконец самый смелый (по старшинству) нашелся – генерал-губернатор Херсонской губернии Ветчинин, кхекнув, поинтересовался осторожно:

– Ваше всевеличие, ходят слухи о скорой войне с Японией.

– Кто говорит об этом?

Виталий Георгиевич позволил себе пожать плечами.

– Да, почитай, все говорят, государь. И в высшем свете, и торговки на базарах, и чистильщики обуви на улицах, и горничные в приличных домах, и кухарки, в общем – все.

У меня такая инфа, разумеется, была. Но, судя по тому, что очень осторожные и опытные управленцы задают подобные вопросы императору, то тема действительно разрослась до неприличных размеров.

Вступил в разговор одесский градоначальник Княжевич:

– Государь, вопрос не праздный. Нам нужно понимать, что говорить людям. Ведомство графа Суворина прекрасно работает, но и нам необходимо понимать, что грядёт и что отвечать на вопросы.

Да, политику партии и правительства на современном этапе нужно прояснять и, чего уж там, объяснять. Иначе…

Иначе плохо будет. Вот что будет. Да.

Но проблема в том, что я сам на сто процентов не был уверен в том, что война состоится. Не очень мне её хотелось сейчас получить. Однако парадокс был в том, что маленькая победоносная война была нужна всем, и я мог привести длинный список причин и общественных ожиданий в пользу войны. Во всех смыслах, Империя была беременна войной, хочу я этого или нет. И Япония была именно тем заклятым врагом, победить которого русским было просто необходимо. Смыть позор и комплекс неполноценности. Даже немцы после Моонзунда уже не воспринимались как принципиальные и невозможные враги. Дали им в морду, поставили на место, да и дело с концом. Русские не злопамятны. Вон дел сколько с немцами совместных сейчас! В конце концов сколько немцев на службе русской короне! Или французов тех же взять. Про итальянцев и говорить нечего – родные ведь практически люди! Да, даже китайцы…

Но вот японцы…

С японцами мы еще ничего не порешали. Не забыли мы им ни Цусиму, ни Порт-Артур, ни вообще ничего.

И не забудем.

Если уж с немцами разобрались, если саму Британию поставили на место, если Америка нас уважает, то можем ли мы спустить японское высокомерие?

Доколе?!

Примерно так рассуждал честной народ от высшего света до базарных бабок. И мой полет на Дальний Восток воспринимался только и исключительно в этом контексте. Иначе зачем царь-батюшка летит буквально за тридевять земель?

Но тут я оказался заложником своего успеха, своей харизмы и своей популярности. Мне ещё хотя бы года три, а лучше пять, ибо не были мы готовы к такой серьезной войне, но народ требовал войну именно сейчас, веря в величие и гениальность Державного Вождя.