Империя молчания

Стоя на тротуаре одной из главных улиц города, он подумал, что рекомендациями дяди по поводу выпивки не стоит пренебрегать, как бы ему ни хотелось просто отправиться домой. Для начала он решил прогуляться. Конечно, пешком через полгорода до своей машины он идти не планировал, но день был щедр на хорошую погоду, солнце даже немного припекало спину сквозь черную кожу куртки. Свежий воздух вдохнул в него небольшое количество энергии, которой должно было хватить на скромную прогулку и поход в магазин.

Он достал сигареты, закурил и пошел в направлении дома дяди. Проходя мимо городского ЗАГСа, он присмотрелся к фасаду и крыльцу здания, выглядели они даже хуже, чем внутренности отдела полиции. Из ступеней крыльца выпадали целые блоки плитки темно-серого, бетонного цвета, между которыми пробивалась различная растительность, сбоку на третьей снизу ступени даже росла маленькая березка. Фасад был покрыт штукатуркой. Облупившаяся местами, она демонстрировала миру красный кирпич, из которого было построено здание. В окнах на первом этаже стояли старые деревянные рамы, окрашенные в темно-бордово-коричневый цвет, который неплохо гармонировал с проглядывающим сквозь краску кирпичом, стекла окон напрашивались на помывку, также как и в здании полиции. Зато на втором этаже, где располагались кабинеты главных сотрудников данного учреждения, окна были новенькими, пластиковыми и даже чистыми. Он редко ходил пешком, редко видел эту разруху вблизи, как и большинство его коллег.

Покачав головой в знак несогласия и порицания, Антон отвернулся и пошел дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Свернув на очередном перекрестке на улицу, в конце которой располагалось место его работы, он подумал, что получится очень нехорошо, если его увидит кто-то из коллег, которые во время обеденного перерыва, как раз наступившего, могут встретиться ему по дороге. Но, отбросив опасения, он зашел в ближайший магазин с намерением купить бутылку водки и пару литров пива, чтобы не умереть на следующий день. Положив в корзину пять бутылок по пол-литра, он попытался представить, как выглядит содержимое его холодильника прямо сейчас. Вспомнил, что, кроме медленно умирающих трех баклажанов, купленных им около двух недель назад в приступе тоски по этим тушеным овощам, которые когда-то давно готовила его бабушка, был еще сгнивший почти полностью лук, который он не трогал то ли из брезгливости, то ли из надежды, что он догниет уже в скором времени до конца. Еще была упаковка фарша в морозилке. В принципе, можно было разморозить быстренько фарш и сделать макароны по-флотски. Получилось бы быстро и питательно. Но сил у Антона после этого сумасшедшего дня, точнее утра, оставалось слишком мало для таких кулинарных изысков. Он прошел до ларей с полуфабрикатами и выудил оттуда сразу две пачки пельменей на случай, если и завтра не поймает кулинарное вдохновение.

Направившись к кассам, он остановился в отделе овощей и фруктов. Его взгляд упал на кочан капусты. Пожухлые сверху листы прятали внутри сочные белые хрустящие листики. Представив себе процесс приготовления салата из свежей капусты, он разочарованно опустил глаза. Резать, мять листы капусты, натирать морковь он не хотел. Термическую обработку этого продукта он считал категорически неприемлемой. Даже любимое многими блюдо голубцы не мог есть.

Каждый раз, представляя себе приготовленную каким-либо способом, помимо нарезанной в свежем виде, капусту, он вспоминал одну и ту же картину. Опустошенная едва ли наполовину тарелка с супом, остывшим настолько, что на его поверхности уже образовались бляшки застывшего, твердого жира. Это были щи из свежей капусты из его детства, которые он должен был съесть полностью, но он ненавидел это блюдо настолько, что смог запихнуть в себя лишь несколько ложек. Угроза матери о том, что, пока он не справится с обедом, не сможет выйти из-за стола, спустя час сидения над этой тарелкой уже не казалась просто угрозой. Ощущая полное бессилие в отношении и запрета выйти из-за стола, и своих возможностей по преодолению остывшего препятствия на пути к свободе, он сидел, склонившись над тарелкой, и слезы из его глаз капали прямо в эту ненавистную капустную жижу. Мать вскоре сжалилась над ним, тоже заметив, что суп совсем остыл. Он выиграл ту битву, но не любил с тех пор капусту и практически все супы, которые существовали в природе.