Иная судьба. Книга II

… Максимилиан Фуке, секретарь его светлости, бодрствовал совсем по иной причине. И не в своей комнате, нет. Хоть и не страдал лунатизмом, но отчего-то в этот момент изволил любоваться луной не из окна покойной спальни, а с развилки мощного дуба, самого, должно быть, старейшего в заброшенной части парка. Глаза эльфа, обычно чёрные, сейчас отливали серебром и были устремлены в небо, спиной и затылком он удобно опирался о кряжистый ствол, словно сливаясь с ним, а пальцы, необычайно чувствительные, казалось, плели из лунного света невидимое кружево, навязывая его вокруг какого-то маленького круглого предмета. Губы шевелились, и иногда вместе с выдохом с них срывался обрывок заклинания на нездешнем наречии. Макс Фуке, изгнанник из Средиземноморья, вторая рука всесильного герцога, тоже не собирался рисковать своей женщиной, пусть даже ещё не невестой, не возлюбленной, не женой… Неважно, кто она ему. Главное — он сам понял, что это е г о женщина. Не так уж много у него осталось с в о е г о, и отдавать Доротею на расправу неизвестному убийце секретарь не собирался.

Что бы она там ни думала о его покровительстве.

Просто в следующий раз он не будет столь навязчив. Пусть сперва привыкнет к его постоянному присутствию и не догадывается, что это — осада.

Маркиз, вечно бродивший сам по себе и где вздумается, надумал было смачно поточить когти о ствол, но отчего-то замешкался. Сел на пушистую попу, задрал голову, проследил за эльфом тоже засеребрившимся взглядом… и фыркнул. Потрогал лапой цепь, сковавшую когда-то расщепленный молнией, но затем благополучно сросшийся дуб. Вспрыгнул, прошёлся раз-другой по широким звеньям, затем целенаправленно устремился по позолоченной дорожке наверх. Мужская рука, отвлёкшись от плетения охранных чар, замерла, неведомая сила перехватила кота за шкирку и усадила на соседнюю ветвь, прихлопнув по уху: не мешай!

…Винсент Модильяни, капитан Чёрных рейтаров, начальник невидимого Тайного сыска Галлии, тоже не спал. Он уже прошёлся по периметру замковых стен, проверил караулы, постоял на лётной площадке башни, вдоволь насмотрелся на окрестности. Благо, Селена щедро освещала Эстре: от узких тротуаров до кончиков шпилей на колокольне; заливала сиянием всю землю — от дальних холмов на востоке, покрытых виноградниками с кочками усадеб, до почти чёрного лесного ковра на западе, от горной цепи на севере до ровной линии горизонта на юге, над которой смыкался хрустальный небесный купол. Вот поглядишь отсюда — и убедишься, что Земля и впрямь круглая. Хотя ещё виднее это в открытом море.

Капитан с досадой запахнул плотнее плащ — ночная прохлада, да и ветер, гуляющий на высоте, давали о себе знать. Пора было признаться: у его персональной бессонницы было имя.

Доктор Поль Вайсман. Маленький, смелый, немного нахальный докторус, с которым явно было что-то не так. Винсент уже отправил запрос в Сорбонну, но, впрочем, более для собственного успокоения: что-то ему подсказывало, что рекомендации на Поля-Мари Вайсмана будут более чем удовлетворительны. Он уже убедился в профессионализме молодого человека, будучи свидетелем, как тот ловко и быстро обезболил, нанёс целебную мазь и перевязал Денизе случайно ошпаренную руку. Кухарка-командорша при этом даже пикнуть не успела, хоть в любом подобном случае разразилась бы проклятьями. Доктор бесстрашно сунулся к сбесившемуся на конюшне жеребцу, перехватил за гриву и молниеносно выдернул из губы Черныша колючку. Как уж она попала в корм — неизвестно, но, впившись в чувствительное место, причиняла неимоверные страдания, вот жеребец и бунтовал. Поль-Мари погладил его по морде ласково и что-то зашептал в красивое ухо, и зверь стал смирным, как ягнёнок.

Капитан вспомнил чуть шевелящиеся бледные губы Вайсмана, с едва заметным пушком над верхней; тёмные, словно бархатные, глаза, опушённые длинными ресницами, крошечную родинку над уголком рта, длинные ухоженные пальцы с коротко постриженными ногтями. У маленького лекаря, конечно, и ручки маленькие, прямо-таки девичьи, но хват у этих ручек, надо признать, был железный.

Винсент встряхнул головой и сердито кашлянул. Что-то непозволительно долго он рассуждает о достоинствах молодого человека. Только этого не хватало!

И всё же… что-то с ним, с этим Вайсманом, не так.

Пожалуй, не лишним будет написать самому мэтру Парре. Поблагодарить за прекрасно обученного племянника.

Глава 7

До праздника Урожая и знаменитого Осеннего бала оставалось всего ничего — три дня. Если бы не успокоительные капли доктора Поля — Марта, наверное, истончилась бы до собственной тени: ей кусок не лез в горло, до того временами было страшно. Восторг и окрыление, нахлынувшие на первом свидании с музыкой, уже не помогали. И тогда Доротея нашла, пожалуй, самое верное решение: загрузила свою подопечную занятиями с утра до вечера. Строго-настрого запретив танцевать до самого бала.