Инициатива наказуема (СИ)

Свет тут гас по расписанию, и я уже точно знала, когда нужно совершить все свои туалеты, чтобы не блуждать по комнате в полной темноте. Прошло минут десять, как я закрыла глаза и постепенно начала погружаться в дрему. В те дни меня очень беспокоило молчание Анаксимандера. С тех пор, как зажила моя рука, он меня к себе не приглашал и кровь не пил. Я тайно надеялась, что он обо мне забыл, но это была палка о двух концах — не имея возможности выйти из комнаты, мне не было выгоды от того, что он потерял ко мне интерес, а, скорее, наоборот.

Только-только я подумала об этом, как дверь заскрипела и вошли двое — я поняла это по шагам. Одни были легкие и быстрые, другие более тяжелые и неуверенные.

— Что вам надо? — грубо спросила я, даже не поднимаясь с подушки. — Вам тут не бордель, я не собираюсь вас обслуживать.

Дверь захлопнулась, и гости подошли ко мне.

— Ади, мы подумали и решили, что тебе надо выбрать, — тихо сказала Моника.

Услышав подобный бред, я подскочила и уставилась на своих «друзей». Они оба выглядели какими-то удрученными, но Моника все же была бодрее смотревшего в пол Никки. Они были одеты в пижамы, видимо, сами собирались уже спать, но внезапно передумали.

— Что выбрать? Кого выбрать? Вы в своем уме?

— Мы тебя очень любим и не хотим друг с другом делить. Выбери кого-то из нас.

— Так, сядьте, — я хлопнула двумя руками по кровати, и они покорно уселись рядом со мной. — Не будем устраивать сцены ревности. Раз вы меня любите, то давайте объединимся и сбежим отсюда. Там, на воле, я смогу определиться, — я решила воспользоваться ситуацией и схитрить.

— Это невозможно, — парировал Никки.

— Не сейчас, — вторила ему Моника.

— Я слышу это от вас уже второй месяц. В любом случае я не могу кого-то выбрать. Никки, — я повернулась к нему. — Ты мне нравишься, но не могу сказать, что люблю тебя. А ты, — затем развернулась к Мо, — вообще женщина.

— И? — спокойно отреагировала она. — Ник тоже не особо-то мужик.

Мне вдруг стало стыдно за ее слова. Никки все время молчал и даже не пытался защитить себя.

— Я была с тобой все это время, холила и лелеяла, а он! — девушка злобно посмотрела на братца. — Пришел на все готовенькое! Это он виноват, что у тебя появилась инфекция, потому что, когда мисс Ди учила нас первой помощи, он прослушал все.

— Она права, это я виноват, — тихо ответил Ник. — Но и у меня есть чувства! Пускай, я не полноценный, но впервые я к кому-то испытываю что-то такое, аж сердце кровью обливается, — он схватил мою руку и прижал к своей груди, я почувствовала, как тяжело он дышит и как громко колотится его сердце.

— Вы любите не меня.

— А? — они оба удивленно уставились на меня.

— Вы влюблены в своего хозяина. Он вас к себе не подпускает, но вы знаете, что я была близка с ним. К тому же я здесь «свежее мясо», и у вас взыграл чисто детский интерес.

Вдруг я поняла, что Никки не отпускает мою руку, а только сильнее удерживает. Тут он схватил меня за талию и прижал к себе спиной. Моника набросилась на меня сверху, и мы упали на кровать.

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — сказала Мо, уже изрядно растрёпанная. — Мне тебя жалко, и я действительно хочу, чтобы ты вернулась домой. Но мы здесь тоже не благотворительностью занимаемся.

Я была поражена этими жестокими словами. Моника была совершенно не похожа на себя прежнюю, ее как будто подменили. Тоже касалось и Ника — он был явно возбужден, но снаружи холоден и равнодушен.

— А ну отпустите меня! — я задергалась, понимая, что мои наихудшие опасения оправдались.

Но Ник уже закинул на меня ногу, а единственную свободную руку держала Моника.

— Так приятно осознавать, что он целовал эти губы, — Ник провел пальцем по моему рту, а затем тоже поцеловал.

Я крепко сомкнула зубы и напрягла челюсть, чтобы хоть как-то сопротивляться этим насильникам, но тут почувствовал, что Моника нещадно кусает меня в шею. От боли я вскрикнула, и этим тут же воспользовался Ник. В другой ситуации я бы, может, даже получила от нашего союза удовольствие, но только не сейчас.

Пока Ник отвлекал меня и не давал следить за действиями Моники, она взобралась на меня, порвала воротник и вцепилась зубами мне в горло. Я ощутила точно такие же клыки, как у Анаксимандера, только чуть меньше. Снова все повторялось — боль, унижение, беспомощность. Меня опять обманули: купили хорошим отношением, а затем предали.

Моника то отрывалась от меня, то снова припадала к бегущей из шеи крови. В процессе она больно впивалась ногтями мне в плечи, ключицу и грудь. При этом Никки будто совсем не интересовало, что творит его сестрица. Он был настолько занят нашими языками, что спокойно закрыл глаза от удовольствия, не давая мне ни шанса отпихнуть его. Я была так напугана и растеряна, что даже забыла, что могла бы попробовать его укусить, но все, чего мне хотелось, это поскорее прекратить очередные мучения.

Вскоре я почувствовала слабость, а затем и безразличие. Моника все никак не отлипала от моей артерии. Наши ночные рубашки, лица и волосы — все было испачкано, а в темноте черные пятна на белом так сильно выделялись, словно при свете дня.