Инициатива наказуема (СИ)

Почуяв неладное, я тихонько сползла с кровати на пол. Начала как можно тише одеваться, но вдруг увидела перед собой его бледные колени. Задрав голову, я ужаснулась, а по всему телу пробежали мурашки. Передо мной стоял совсем другой человек, вернее, тот самый Анаксимандер, но старше лет на пятьдесят. Кожа, из которой выпирали толстые вены, была совсем белой, и казалось, что он весь просвечивается — я видела буквально каждую ветку его кровеносной системы. В плечах он сильно усох и сгорбился, да и все тело покрылось мелкими складками и морщинами. Его лицо, еще вчера бывшее гладким и юным, сегодня принадлежало озлобленному и утомленному жизнью старику. Бесцветными глазами он буквально прибивал меня к полу. Я вспомнила, что именно так он выглядел в нашу первую встречу, и закрыла локтями шею.

— Это снова повторилось, — едва ворочая языком, пропыхтел он. — Как хорошо, что я не подчинил тебя.

Я не успела ни вскрикнуть, ни даже сдвинуться с места. Он кинулся на меня, пригвоздил руки к кровати и, словно бешеный зверь, впился мне в шею, не обращая внимания на возгласы и протесты. Уж сколько я от него натерпелась, но так больно мне еще не было. Он буквально выкачивал из меня жизнь, присосавшись к моей артерии так крепко, словно пиявка. Я понимала, что он не отпустит, пока не напьется, но краем глаза видела, как текущая мимо его рта кровь капает на белоснежные простыни, и там уже растекалась немаленькая окружность.

— Стой! — закричала я, что есть силы. — Хватит!

Но он все не унимался. Старость подкараулила его незаметно, и он не собирался с этим мириться.

— Теперь я все понял, — сказал он уже более разборчивым голосом, дав мне секунду передохнуть, чтобы потом опять продолжил выкачивать молодящую жидкость.

Ночь перед этим у нас вышла достаточно бурная. Если раньше, он довольствовался какими-то пятью-десятью минутами, то вчера на него что-то нашло, и он решил поиграть в «хорошего парня» и не давал спать часа два, наверное. Мне почти удалось абстрагироваться и даже почувствовать приятные ощущения, наверное, впервые за всю нашу «совместную» жизнь.

Вдруг в его спальню постучали.

— Хозяин, с вами все хорошо? Я слышала крики, — обеспокоенная Моника, которая обладала острым слухом, видимо, проходила мимо кабинета и решила все же поинтересоваться происходящим.

Анаксимандер наконец-то меня отпустил, и я, чуть не плача, зажала простыней шею, чтобы остановить кровь. Вампир даже не думал одеться и, будучи в неглиже и перемазанный кровью, так и открыл Монике дверь, распахнув ее максимально широко, чтобы она могла сразу увидеть и меня тоже.

— Извините, что помешала, — Моника покраснела. Она не знала куда смотреть, то ли на своего возлюбленного хозяина, к которому быстро вернулся юный вид, то ли на меня, корчащуюся на полу. — Просто испугалась этих странных звуков.

— А если услышишь крики удовольствия, тоже придешь? — Анаксимандер глубоко дышал и говорил, немного задыхаясь, но даже в такой ситуации не отказывался от издевок.

— Что вы, я-то отличаю одно от другого, — кокетливо заулыбалась она ему.

— Милая, иди подай завтрак и больше не приходи сюда, если я не зову, — скомандовал вампир. Они снова обменялись улыбочками, и Моника, глянув на меня еще раз, дернула плечами, будто говоря «как же я тебе завидую», и быстро удалилась.

— До чего прелестный ребенок. Переживает за тебя, — Анаксимандер проследил, как Моника покинула пределы коридора, и закрыл дверь. — Вот только она тебе не товарищ. Я запретил ей помогать тебе с побегами и даже думать об этом. Но я не могу ей запретить тебя любить, так же, как и Николасу. Это негуманно.

Он погладил меня по голове, словно вознаградил собачку за послушание, и ушел в кабинет, где его уже ждал свежий костюм.

В тот момент я окончательно поняла всю силу порабощающей крови. Моника никогда не любила меня. Она питала страсть ко всему отцовскому, и я тоже входила в число его вещей. Уверена, что, избавившись от иллюзий, ей будет стыдно за то, что она делала и говорила. А вот Никки… В нем я была уверена примерно пятьдесят на пятьдесят. Он ревнует меня, но ничего не может сделать, хотя у него была куча возможностей вытащить меня отсюда, например вывезти незаметно в багажнике. От Уэльса до Лондона было всего четыре часа езды на машине при быстром ходе, не так уж и много. Но он не может сбежать со мной — любовь к отцу слишком сильна и заставит его вернуться, чтобы встретить смерть.

Анаксимандер слов на ветер не бросает.

В тот день вампир отослал меня к себе, объясняя тем, что хочет побыть один. Расставшись с ним, я почувствовала облегчение и даже, если можно так выразиться, свободу. Находиться с кем-то двадцать четыре часа с сутки — поистине ужаснейшая из пыток.