Инквизиция, ересь и колдовство. «Молот ведьм»

К.С. Мэккей высказывал предположение, что появление венецианских изданий имеет сходное объяснение — их печатали для продажи в Германии[87]. Я полагаю, что исходный запрос проистекал, во-первых, из амбиций кардинала Сципиона Ребиба и венецианского духовенства, которое было очень активно в обсуждении различных вопросов религиозного характера. Так, в 1495 г. в Венеции проходил публичный диспут о способах почитания таинства Евхаристии, в котором принимал участие не кто иной, как Генрих Инститорис. А во-вторых, этот запрос был обусловлен сложными отношениями Венецианской республики и Инквизиции в первой половине XVI в.[88] Интерес же к трактату со стороны университетов и епископских администраций становится менее очевидным.

Все издания Malleus Maleficarum, вышедшие из печати начиная с 1574 г., представляют собой текст, отличавшийся от первоначального варианта. Его редакция преодолела «кухонную латынь» оригинала и приблизила книгу к языку классических авторов и ожиданиям наиболее образованных читателей. В этом смысле мы можем говорить о том, что произошла своеобразная «филологическая гуманизация» этой книги.

Последнее обстоятельство интересно в свете некогда популярной дискуссии о том, к какому хронологическому периоду стоит относить охоту на ведьм — Средневековью или Возрождению. В настоящее время такая постановка вопроса кажется несколько надуманной, однако само обсуждение позволило в свое время обозначить интересные нюансы. Помимо грамматики и орфографии существенные изменения имели место во внешнем оформлении изданий трактата. Это обстоятельство некогда отметил А.Х. Горфункель. Он обратил внимание на «знаковый смысл употребляемого в инкунабулах и палеотипах шрифта» и констатировал, что для изданий текстов писателей-гуманистов использовалась антиква. Между тем как готический шрифт, независимо от географии изданий, употреблялся в книгах средневековой культурной традиции[89]. За этими формулировками скрывается различие между двумя типами письма позднего Средневековья, которые в отечественной палеографии получили названия готического и гуманистического[90]

. Поскольку инкунабулы воспроизводили стиль оформления рукописных книг, это различие в них также сохранялась. Далее исследователь указывал на то, что вплоть до середины XVI в. антиква не встречалась в изданиях «Молота ведьм», поскольку культурная принадлежность книги четко осознавалась ее первыми издателями[91]. Развивая эту мысль А.Х. Горфункеля, я хотел бы отметить определенную динамику: если первые издания трактата, относящиеся к периоду инкунабул, действительно ориентировались на рукописные книги (и прежде всего — схоластических авторов), то уже спустя полвека эта разница была преодолена. Во второй половине XVI столетия произошло несколько иное разграничение смысловых рамок шрифтов: антиква утвердилась в латинских текстах, а готический — в немецких.

Наконец, изменения затрагивали саму концепцию книги, которая стараниями издателей превращалась в антологию сочинений о злонамеренном колдовстве (maleficia). Начиная с франкфуртского издания Николая Бассея 1580 года

Malleus Maleficarum стал выступать основой расширенных компендиумов, в которых текст трактата дополняли небольшими сочинениями по близкой тематике.

Этот процесс шел по нарастающей. Если в 1580 г. дополнениями стали четыре небольших сочинения (трактаты Бернара Базена, Жана Жерсона, Ульриха Молитора, Томаса Мурнера), то в 1582 г. уже одно большое (пятая книга траката Нидера Formicarius) и восемь маленьких (к уже перечисленным добавились трактаты Иеронима Менги, Феликса Маллеоли (два разных текста), Бартоломея де Спина). Наиболее наглядно эту тенденцию выражает коммерческий подзаголовок второго тома в лионском издании 1615 года: «Второй том Молота ведьм, составленный из многих авторов, чьи имена следующая страница покажет»[92]

. За этой интригующей надписью скрывалась подборка сочинений, составленная Бассеем и приведенная нами выше.

«Синтез печатника», ситуация, в которой издатель по своему усмотрению создает тематические сборники, вызывал к жизни курьёзы. Таковым можно считать частую комбинацию из Malleus Maleficarum и пятой книги «Муравейника», в значительной мере послужившей источником заимствований для Инститориса. Если предположить, что процесс чтения был непрерывным, то комбинация из заимствующего текста и текста — источника заимствований создавала ощущение тавтологии, буквального повторения аналогичных фрагментов. Аналогичной следует считать и ситуацию с трактатом Ульриха Молитора, также часто публиковавшегося в составе дополнительных подборок к тексту Malleus Maleficarum, поскольку авторы этих двух книг фактически конкурировали из-за экспертного статуса в делах о колдовстве в австрийском городе Инсбрук.