Институт

Тима кинуло вперёд на сетчатый забор, словно его толкнули невидимые руки, и он выставил ладони как раз вовремя, чтобы не разбить себе лицо.

— Тим? — позвала Венди.

— Я в порядке, — ответил Тим. — Не спускай с них глаз, Венди. — Он посмотрел на Люка. — Это ты сделал?

— Это исходило не от меня, а прошло через меня, — сказал Люк. Потому что теперь у них есть время (немного). И поскольку ему было любопытно, он спросил: — Каково это?

— Как сильный порыв ветра.

— Конечно, сильный, — сказал Люк. — Теперь мы сильнее вместе. Так говорит Эйвери.

— Маленький мальчик.

— Да. Такого сильного, как он, у них не было долгое время. Может, годы. Не знаю точно, что случилось, но думаю, они засунули его в иммерсионный бак — учитывая, что этот околосмертный опыт усиливает огни штази, только без всяких ограничивающих инъекций.

— Я не совсем понимаю.

Люк, казалось, не услышал его.

— Уверен, это было наказание за то, что он помог мне сбежать. — Он кивнул в сторону фургона. — Миссис Сигсби должна знать. Это даже может быть её идея. Как бы то ни было, но это аукнулось. Вероятно, потому-то они и взбунтовались. Дети из Палаты А получили реальную силу. Её разблокировал Эйвери.

— Но силы не достаточно, чтобы выбраться из ловушки.

— Пока что, — сказал Люк. — Но, думаю, у них получится.

— Почему? Как?

— Вы навели меня на мысль, когда сказали, что у миссис Сигсби и Стакхауса должны быть свои боссы. Я должен был сам догадаться, но я не заглядывал так далеко. Возможно, потому что родители и учителя — это единственные «боссы», которые есть у детей. Если есть другие боссы, то почему не может быть других Институтов?

На парковку въехала машина, проехала мимо них и исчезла, моргнув красными огнями. Затем Люк продолжил.

— Может быть, тот, что в Мэне, — единственный в Америке, а может быть, есть ещё один на Западном Побережье. Как пара книгодержателей. Но, может быть, есть один в Великобритании… в России… Индии… Китае… Германии… Корее. Если задуматься, то эта мысль кажется вполне здравой.

— Гонка умов вместо гонки вооружений, — сказал Тим. — Ты это хочешь сказать?

— Не думаю, что это гонка. Мне кажется, все Институты работают вместе. Не могу знать наверняка, но чувствую, что это так. У них общая цель. В некотором роде, благая: убить нескольких детей, чтобы спасти весь человеческий род от самоуничтожения. Это компромисс. Бог знает, как долго это продолжается, но до сих пор ни разу не было мятежа. Эйвери и остальные мои друзья начали его, но он может распространиться. Может быть, это уже случилось.

Тим Джеймисон не был историком или социологом, но он следил за текущими событиями, и считал, что Люк, возможно, прав. Мятеж — или революция, если воспользоваться менее уничижительным понятием — он, как вирус, особенно в информационный век. Он способен

распространяться.

— Сила, которой обладает каждый из нас — причина, по которой они похитили нас и привезли в Институт, — не велика. Когда мы вместе, сила увеличивается. Особенно у детей из Палаты А. С потерей рассудка, сила — это всё, что у них осталось. Но если есть ещё Институты, если они знают, что происходит в нашем, и если они все объединятся…

Люк помотал головой. Он снова подумал о телефоне в прихожей, только теперь этот телефон был громадного размера.

— Если это случится, то сила возрастёт, я имею в виду станет по-настоящему большой. Вот, для чего нам нужно время. Если Стакхаус думает, что я идиот, настолько желающий спасти друзей, что готов пойти на идиотскую сделку, это только на пользу.

Тим всё ещё чувствовал фантомный порыв ветра, который толкнул его на забор.

— Значит мы едем туда не совсем для того, чтобы спасти их, верно?

Люк серьёзно посмотрел на него. С испачканным разбитым лицом и повязкой на ухе он выглядел, как самый безобидный ребёнок. Затем он улыбнулся и на мгновение перестал выглядеть безобидным.

— Да. Мы едем соединять детали.

8

Калиша Бенсон, Эйвери Диксон, Джордж Айлс, Николас Уилхолм, Хелен Симмс.

Пятеро детей сидели в конце соединительного туннеля рядом с запертой дверью, ведущей на уровень «Е» в Передней Половине. Кэти Гивенс и Хэл Леонард какое-то время были рядом, а потом присоединились к детям из Палаты А, вышагивая вместе с ними и держась за руки. Как и Лен. И надежды Калиши неумолимо таяли в отношении Айрис, хотя до сих пор Айрис только смотрела, как дети из Палаты А собираются в круги, расходятся и снова собираются. Хелен полностью вернулась в прежнее состояние. Но Айрис могла зайти слишком далеко. Как Джимми Каллум и Донна Гибсон, которую Калиша знала в Передней Половине — благодаря её ветрянке, Калиша оставалась там гораздо дольше обычных постояльцев. Ей тяжело было смотреть на детей из Палаты А, но ещё тяжелее было смотреть на Айрис. Вероятность того, что её рассудок мог быть утрачен безвозвратно… эта мысль была…

— Ужасна, — сказал Ники.

Она посмотрела на него с некоторым упрёком.

— Ты у меня в голове?

— Ага, но я не копаюсь в твоём ментальном ящике с нижним бельём, — сказал Ники, на что Калиша фыркнула.