Инсу-Пу: остров потерянных детей

Рыженькая не сразу поняла шутку.

– Правда? – удивленно спросила она. – У нас будет ростбиф?

– А как же, – ответил Зепп, – с квашеной капустой. – И он нагреб пригоршню скользких водорослей и поднес ей к носу: – Попробуй-ка.

Томас снова собрал свои игрушечные строительные инструменты и подошел со скучающим видом к рыженькой:

– Ты же мне сказала, что случится что-то страшное и я должен тебя защитить. От чего, собственно? Не вижу ни одного даже крошечного пиратика.

– Ну извини, – сказала девочка. – Кстати, без пиратов мне нравится больше.

Томас с сомнением покачал головой: как может нравиться кому-то унылый день на пляже больше, чем битва с пиратами или с морскими чудовищами, на которую он твердо рассчитывал? Втайне он надеялся на победу в битве, чтобы большие, когда вернутся со своей разведки, пожалели о том, что не взяли с собой такого геройского бойца.

– А вот и они! – вдруг воскликнула Лина.

Вверху на обрыве показались все пятеро, они махали и радостно вопили оттуда. Младшие бросились им навстречу, и все обнимались, как в дружной семье после долгой разлуки. Посыпались вопросы и ответы, разведчики наперебой рассказывали, один красочнее другого, пока у младших не закружилась голова от сделанных открытий. Томас, ловивший каждое слово, крикнул:

– Я не понимаю! Как черепахи могут влезать на пальмы, а орхидеи съели попугая?

Оливер, наконец, призвал всех к молчанию и сообщил детям дальнейший план. Сейчас надо быстро пообедать, чтобы потом все вместе отправились вверх на плато. Лина гордо провела его к «холодильнику», и Оливер искренне восхитился этим сооружением. Удивленно глянул на Зеппа: он никак не ожидал такой изобретательности от этого кривоногого очкарика. А Зепп скромно держался позади и не хотел привлекать внимания ни к себе, ни к своему изобретению. За едой, впрочем, выяснилось, что запасов едва хватит на ужин. А с завтрашнего дня придется рассчитывать только на плоды острова и на охотничью удачу.

Перед тем, как отправиться, Оливер сверил список Лины с вещами, аккуратно разложенными на земле. Парень с веснушками и острым носом стоял с ним рядом и отпускал едкие замечания о вещах, обнаруженных в той или иной кучке. Например, посмеивался:

– Ух ты, кальсоны! Чтобы мальчик не застудил себе животик!

Чернокудрый малыш опустил голову и покраснел от стыда, ведь это именно ему заботливая мама уложила в рюкзак кальсоны, несмотря на все его протесты.

Потом веснушчатый выудил куклу. Она была очень красивая, с настоящими волосами, в шелковом платье и умела закрывать глаза. Теперь была очередь Клаудиа краснеть. Куклу звали Элизабет. Клаудиа росла единственным ребенком в семье, и Элизабет значила для нее больше, чем просто кукла. Она была для нее как младшая сестра. Спала с ней в одной постели и не могла не поехать с ней вместе в Терранию. На «Огненной Земле» Клаудиа ее тщательно прятала; только ночью, в темноте, доставала ее из рюкзака и укрывала одеялом. И теперь остроносый мальчик разорил ее тайну. Он поднял Элизабет за волосы и мотал ею как тряпкой. Элизабет слышно хлопала глазами. Клаудиа дрожала от страха, что Элизабет упадет и сломается.

– Моя кукла! – испуганно крикнула она.

– «Моя кукла, моя кукла»! – передразнил ее злой мальчишка. – Может, у тебя и соска с собой? И мишка? – Он презрительно пнул маленький красный самолетик.

Томас не хотел разлучаться с этим самолетиком, привезенным папой в его последний отпуск; самолетик мог проделать в полете три круга.

– Оставь в покое мой реактивный истребитель! – крикнул Томас.

Веснушчатый вдруг нагнулся и удивленно разглядывал большой блестящий предмет в куче вещей. Он поднял его на всеобщее обозрение: это был новенький алюминиевый котелок.

– Виданное ли дело, – воскликнул он и даже начал заикаться от смеха, – ехать в Терранию со своим котелком! У нас тут, выходит, не только детский сад, но и кухня в придачу! Чей котелок?

Оливер повернулся и коротко сказал:

– Мой.

– Хо-хо, – расплылся остроносый. – Ты как старая бабка: в поездку со своей кастрюлей и шерстяными носками! Не хватает только мопса у тебя на коленях.

Оливер побледнел от такого оскорбления и сделал шаг к насмешнику. Встал перед ним, расставив ноги, руки в карманах. Дети испуганно переводили взгляд с одного на другого.

– Только не ссорьтесь, – с мольбой сказала рыженькая.

– Это не твое дело, что у меня в рюкзаке, – с опасным спокойствием сказал Оливер остроносому, – даже если бы это был ночной горшок, тебя не касается.

– Ага, – тот внезапно впал в ярость. – Меня это не касается? А тебя-то касается, что у нас в рюкзаках, да? Себе ты здесь все позволяешь, изображаешь из себя вождя и раздаешь приказы, только потому что ты на несколько месяцев старше меня или потому, что ты научился задирать нос в своем дурацком скаутском кружке?

Он рычал, обуянный гневом и ненавистью. И, сжав кулаки, наступал на Оливера.

– Я никому не позволю собой командовать, ясно? Я никому не подчиняюсь, никому, НИКОМУ!

Его голос звенел, нос еще сильнее заострился. Лицо посерело от волнения, он дрожал.