Иные песни

Сразу же к ним примчалась Яна-из-Гнезна, за ней капитан Полянски и сотник вистульской пехоты.

— Северная стена, — прохрипела Яна. — Несколько москвиян пробовали сбежать через северную стену, хотели сдаться. Чтоб меня разорвало! Думаешь, что-то случилось с Крипером?

Тлумппп! — очередная бочка Антидектесовой микстуры полетела над городом. Фонтан пламени падал на и так уже горящие крыши. Аурелия объяла взглядом панораму Коленицы и окружающих ее полей. Только движение привлекало ее внимание; то, что не двигалось, — не существовало. По тесно застроенному городу, по хребтам его стен она скользнула слепым взглядом — оттуда уже никто не стрелял, не замечала она никакой активности.

Троекратно раздался свисток сотника Хоррора. Войска были готовы. Стратегос натянул поводья белого хумия, герольд воткнул пятки в бока рыжего, Яна торжественно выругалась. В рыке бегемотов, в протяжном громе пиросидер и кераунетов, в ржании лошадей, в похрустывании углеродных доспехов Хоррора — начали последний штурм.

Аурелия взглянула направо и налево: ровная шеренга хоррорных, растянувшаяся как на учениях. Одинаково одетые, с одинаковыми движениями, даже одинакового роста — выше только их же десятники. Раз, раз, раз, объятые единой морфой, шли в нечеловечески мерном ритме — даже лунницу прошила дрожь. Здесь не шла речь об обычном штурме крепостных стен, об ударе напролом, такое построение тогда б не имело смысла, — речь здесь шла только и исключительно о запугивании защитников.

Хоррор выводил свои традиции непосредственно из законов и обычаев Лакедемона. Непосредственно — означало непрерывную преемственность, которая насчитывала почти две тысячи лет. Впрочем, надлежало говорить не столько о традиции, сколько об определенном образе жизни: непрестанно изменяя Материю, из коей он состоял, Хоррор долгие века хранил единую Форму — Форму непобедимого наемного войска. На самом деле его уже не раз побеждали (в неблагоприятных обстоятельствах или в безнадежном соотношении сил), но морфа длилась. Умирали одни солдаты, появлялись другие, самых разных языков, верований и народностей, из-под антосов разнообразнейших кратистосов — но Хоррор, его текнитесы сомы и псюхэ, его стратегосы и аресы, его гегемоны и леонидасы медленно, но неумолимо вжимали всех солдат в один образ. Подробности этого образа порой менялись, ибо менялись текнэ и способы ведения войн, но стержень оставался тем же. Каждый в Хорроре, начиная с самой нижней ступени и до самых высших предводителей его, подчинялся единой Форме. В нее, кроме прочего, входила абсолютная дисциплина, лакедемонский режим диеты и тренировок и верность взятым на себя обязательствам. История сохранила случаи предательства отдельных солдат, но никогда — Хоррора как Хоррора. Воины оставались верны ему силой лакедемонского патриотизма, того, что теперь охватывал Форму, а не землю.

Хоррор принимал контракты и кратко-, и долгосрочные. По окончании Войн Кратистосов Рим, на тот момент вышедший из-под протектората любого из кратистосов, заключил так называемое Вечное Соглашение, согласно каковому Хоррору с того момента должно оставаться дополнением и противовесом политически неустойчивых Легионов; и таковым он и оставался вплоть до сегодняшнего дня. Соглашение включало в себя отдельные Колонны Хоррора — одиннадцать европейских, семь африканских, семь азиатских — никогда не соединяемых, чтобы никакое единичное поражение не могло уничтожить всю структуру. Колонны не всегда действовали на своей территории: половина Аксумейского Хоррора вот уже несколько десятков лет стояла на Британских островах. Еще у них в контрактах не всегда были параграфы, позволявшие при определенных условиях (например, при отсутствии конфликта) перейти на службу суверену, предлагающему большую цену. А даже если такое и случалось — это всегда требовало предупреждения за несколько месяцев, а то и лет.

Стратегос Бербелек нанял весь Хоррор, какой был свободен для найма. Постепенно, в ближайшие тринадцать лет, под его командованием должны оказаться несколько десятков тысяч отборного войска. Вот только этих тринадцати лет у него не было. Он с разочарованием подсчитывал каждый проходящий день.

Коленица должна была пасть сегодня.

Они прошли последние линии окопов, бегемоты прикрывали путь к воротам. Если со стороны Крипера Чужебрата это некая уловка, то именно сейчас должны бы грянуть пиросидеры города. Ничего. Шли дальше. Аурелия двигалась длинными прыжками подле бока белого хумия (за ней громко пели языки пламени, красные хоругви). Девушка не спускала глаз со стратегоса. Тот же лишь криво усмехался.

В Коленице ударили колокола святыни. Сперва один, но сразу к нему присоединился второй и третий; вскоре били уже все, скорее всего, это спланировали заранее.