Иные песни

«Ни в одной традиции не существует принуждения к созданию произведений только амбициозных. Но, несомненно, что-то не в порядке с традицией, где авторы и читатели в подавляющем большинстве начинают полагать, что их жанр не должен обладать амбициями. Что одно уже стремление к ценностям „внеразвлекательным“ и называние никудышной приключенческой литературы никудышной приключенческой литературой — суть нечто дурное („потому что это ведь фантастика!“). (…) Я говорю о расстройстве пропорций. Не: „во всех книжках НФ-Ф должна идти речь о чем-то большем“. Но: „должны также существовать книжки НФ-Ф, в которых идет речь о чем-то большем“. Боюсь, что эта вот традиция исчезает на наших глазах. (…) Если мы желаем иметь писателей действительно творческих и таких, что руководствуются собственными интересами/страстями, а не традицией и привычкой читателя, то необходимо согласиться, что на каком-то участке дороги своего развития они выйдут за рамки НФ-Ф. И это не та вещь, которую возможно контролировать.

Или же проклятием фантастики (как детектива, любовного романа или триллера) есть нечто совершенно противоположное: „запутывание“ авторов, радостное топтание их на одном месте, никакой эволюции, никакого развития или амбиций — лишь очередные тома циклов, приключений одного и того же мага, детектива или шпиона или копии копий копий сюжетных схем. Автор не соревнуется с собой, не пробует превозмочь свое воображение, продвинуть жанр и литературу в целом вперед, дать читателю что-то, чего тот не ожидал и ожидать не мог, „повернуть“ его к себе. Целью является удовлетворение потребителей литературы — таких, какие уж они есть. Как мы можем предъявлять претензии в адрес читателей за границами „фантастического гетто“, что те не замечают необычности фантастики, если это всего лишь необычность штампа, кроенная по образцам и производимая для успокоения жажды необычного лишь самой по себе?»

По сути, это — творческое и мировоззренческое кредо, которого Я. Дукай придерживается не просто последовательно, но — предельно жестко.

3. Модель мира

Слова нам врут. Как врут и идеологии, формирующие из этих слов правила говорения о реальности. Дающие образ целого.

Но этот образ целого, как правило, всеохватен. Самые совершенные описания мира — идеологоцентричны. Самые стройные схемы — всегда дедуктивны и интеллигибельны. Идеальный мир — всегда находится в голове теоретика, описывающего то, что он считает миром объективной реальности.

История нашей культуры и цивилизации — это история целостных описаний реальности. И история эта начинается в Античности — когда модель архаического многознания, знания мириад единичных вещей, заменяется знанием абстрактным. Теперь «ученый человек» оперирует, прежде всего, понятиями из мира идей — немногими основаниями общего плана, к которым сводимы реальные процессы, предметы и отношения мира вещей. Инструментом описания мира становится метафизика, а логика мифа уступает место логике формальной. Главной чертой мироописания становится непротиворечивость.

Античность поименовывает мир.